"Надо было мне отрубить ее меч, чтобы сражаться им с акулами", - думал он. Но у него не было топора, а теперь уже не было и ножа.
"Но если бы у меня был ее меч, я мог бы привязать его к рукоятке весла - замечательное было бы оружие! Вот тогда бы мы с ней и в самом деле сражались бок о бок! А что ты теперь станешь делать, если они придут ночью? Что ты можешь сделать?"
- Драться, - сказал он, - драться, пока не умру.
Но в темноте не было видно ни огней, ни зарева - были только ветер да надутый им парус, и ему вдруг показалось, что он уже умер. Он сложил руки вместе и почувствовал свои ладони. Они не были мертвы, и он мог вызвать боль, а значит, и жизнь, просто сжимая и разжимая их. Он прислонился к корме и понял, что жив. Об этом ему сказали его плечи.
"Мне надо прочесть все те молитвы, которые я обещался прочесть, если поймаю рыбу, - подумал он. - Но сейчас я слишком устал. Возьму-ка я лучше мешок и прикрою плечи".
Лежа на корме, он правил лодкой и ждал, когда покажется в небе зарево от огней Гаваны. "У меня осталась от нее половина, - думал он. - Может быть, мне посчастливится, и я довезу до дому хоть ее переднюю часть. Должно же мне наконец повезти!.. Нет, - сказал он себе. - Ты надругался над собственной удачей, когда зашел так далеко в море".
"Не болтай глупостей, старик! - прервал он себя. - Не спи и следи за рулем. Тебе еще может привалить счастье".
- Хотел бы я купить себе немножко счастья, если его где-нибудь продают, - сказал старик.
"А на что ты его купишь? - спросил он себя. - Разве его купишь на потерянный гарпун, сломанный нож и покалеченные руки?
Почем знать! Ты ведь хотел купить счастье за восемьдесят четыре дня, которые ты провел в море. И, между прочим, тебе его чуть было не продали...