Итак, правда ли это? Была ли она действительно изнасилована или это фантазия? Но что значит этот вопрос для нас, психотерапевтов? Ведь задаваясь таким вопросом, мы тем самым оставляем феноменологическую позицию, которая открыта субъективно-личному человеческому опыту. Настоящий вопрос состоит не в том, правда ли это или нет, а в том, "важно ли мне знать, в частности, по отношению к этому человеку (моему клиенту), правда это или нет?" Фокус внимания смещается: нас интересует не та Правда, которая остается уделом судей, а правда данного человека и то, как она объясняет его отношение к случившемуся.