— Простите мне мое невежество, — решилась поинтересоваться я, — но мне ничего не известно о «Корпусе Герметикум».
Все взгляды обратились ко мне, и Лоренцо пояснил собравшимся за столом:
— Катон читал «Асклепия»… по-гречески.
Фичино одобрительно покивал. Я ощутила, как жар приливает к моей шее, и подумала, что неуместно было бы здесь краснеть, как девчонке.
— Он пока не опубликован, — обратился ко мне Фичино, — но если вы прочли «Асклепия», значит, вам знаком и его автор Гермес Трисмегист. А «Корпус» — недавно найденное сочинение того же египетского мудреца из мудрецов.
Я не смогла скрыть свое изумление.
— В нем, как и в «Асклепии», Гермес проливает свет на магические верования египтян, — продолжал Фичино.
Я едва удерживалась, чтобы откровенно не разинуть рот: меня поражало, что эти блестящие мужи так открыто обсуждают тему, которую Церковь заведомо объявила еретической.
— Гермес преподробно описывает, как можно духовно самосовершенствоваться с помощью колдовских изображений и амулетов! — добавил с крайним воодушевлением Сандро Боттичелли. — Он рассказывает об изваяниях, наделенных даром речи!
Клариче откашлялась чересчур громко, словно нечаянно подавилась. Все посмотрели на нее — она пылала от возмущения.
— Что же? — спросил ее Лоренцо. — Вы что-то хотели сказать, супруга моя?
Никакого особенного проявления чувства в его голосе я не подметила.
— Хочу сказать… что все эти разговоры про колдовство, про астрологию и говорящие статуи… — запинаясь, вымолвила Клариче.
Мне вдруг пришло в голову, что подобные темы за этим столом — отнюдь не редкость.
— …просто богохульство!
Клариче поглядела на Лукрецию, ища у нее поддержки.
— Разве не так?
— Клариче абсолютно права, — строго объявила Лукреция, но от меня не укрылась снисходительная нотка в ее голосе.
Хозяйка дома слыла чрезвычайно набожной женщиной, но в первую — и главную — очередь она оставалась любящей матерью. Напустив на себя показную суровость, она погрозила сыновьям:
— Фу, от вас как будто серой попахивает!
Те только рассмеялись.
— Мы всего лишь ищем божественного озарения без посредничества Спасителя, — убежденно сказал Фичино.
— Но не кажется ли тебе, Силио, что так легко впасть в ересь? — беззлобно возразила ему Лукреция.
— А если наделять изваяния астральной силой посредством магии, как поступает наш учитель Фичино, то можно зайти и еще дальше, — поддержал Лоренцо.
Мне было очевидно, что тем самым он хочет поддразнить свою юную женушку.
— Однако, мамочка, все философы прибегают к этому безобидному упражнению, — продолжал Лоренцо.
Лукреция промолчала, а Клариче сидела, надув губы.
— К тому же не забывайте, дорогая моя, — произнес Фичино, — что даже христианнейший Августин читывал Гермеса, и весьма внимательно. Если он и не со всем соглашался, то, во всяком случае, не обвинял огульно автора в ереси.
— Верно, — согласился Лоренцо, — та традиция познания, о которой говорится у Гермеса, восходит по прямой к самому Платону. Кто же решится оспаривать мудрость Платона?
— В сущности, — снова обратился ко мне Фичино, — у нас есть основания считать Гермеса современником Моисея.
— В самом деле? — Эта неожиданная идея так поразила меня, что мне захотелось немедленно написать о ней папеньке.
— Да, — подтвердил Лоренцо, — мы уже даже пробовали дискутировать на тему, не были ли они одно и то же лицо.