— Именно так решили и полицейские. Курвуазье был арестован и настаивал на своей невиновности до вечера, пока у некоей мадам Пиолен, хозяйки отеля «Дьеп» на Лестер-плейс, не обнаружилось краденое блюдо, принадлежавшее лорду Расселу. Лакей немедля признал свою вину, но объявил, что на стезю преступлений его толкнула книга о юном транжире и моте, проигравшем все свое имущество. Затем он заявил, что решился на убийство, посетив представление пьесы, основанной на романе Уильяма Эйнсворта о преступнике по имени Джек Шеппард. Уверен, теперь вы понимаете, отчего этим делом так заинтересовалось лондонское литературное сообщество.
— Ну и лицемер этот мистер Курвуазье! Ссылаясь на ньюгейтские романы, играет на ханжеской морали тех, кто полагает, будто само Искусство может толкнуть человека на преступление!
Дюпен кивнул.
— Мистера Диккенса с мистером Теккереем уже обвинили в писании ньюгейтских романов. Эти голословные обвинения порождают ряд вопросов. Если некто правдиво описывает злых и порочных персонажей, возвышает ли он тем самым в глазах читателя зло и порок? Можно ли вообще судить об авторе по персонажам и темам, о которых он предпочитает писать?
— И можно ли оценить произведение единственно по содержащимся в нем фактам, не учитывая поэтической образности, оригинальности замысла и просто общего впечатления? – добавил я.
Дюпен покосился в сторону эшафота.
— Но самое главное: может ли произведение искусства – неважно, правда или вымысел – довести читателя до убийства? Способен ли писатель создать такое? Очевидно, вопросы, порожденные преступлением Курвуазье, особенно интересны для любого писателя, рассматривающего характеры тех, кем движут темные силы…