Я возвращаюсь в посольство в пять часов. Прошу позвать ко мне Бенета и вхожу в свой большой мрачный кабинет. Мой помощник тут же является по первому зову и после обязательного рукопожатия замечает:
— Надеюсь, вы довольны поездкой…
— В общем — да… Операция была болезненной, но необходимой.
— Вы пожертвовали обоими валетами? — спрашивает Бенет, мысли которого крутятся, очевидно, только вокруг карт.
— Пришлось…
— Хотя Господь сказал: «Не убий!».
— Господу было легко, — отвечаю я. — Сильный может позволить себе роскошь не убивать. Мы, однако, не настолько сильны.
Я бросаю взгляд на обшарпанную стену, словно для того, чтобы убедиться, что она всё ещё на месте.
— А что у вас новенького?
— Не знаю, ново ли это для вас, но я только что застал Мэри за странным занятием — она колола себе морфий!
— Да-а, — произношу я печально. — Она окончательно вышла из строя.
- Примите меры, чтобы немедленно отослать Мэри домой.
— У меня такое впечатление, что стена перед нами трескается и мы вот-вот заглянем в святая святых врага, — произношу я почти мечтательно. — И потом любовь двух юных существ… это так мило… — И растроганный новостью и нежной мелодией детской песенки, я смущённо добавляю: — Знаете, Бенет, я и в самом деле ужасно сентиментальный и наивный человек…