Человек вмерзает в быт, как грешник Дантова ада в лед Каины*. Он теряет свободу движения, перестает быть творцом своего поведения. Люди XVIII века еще в значительной мере жили под знаком обычая. Надындивидуальное течение быта автомати­ чески предопределяло поведение индивида. И хотя авантюризм, пол­ учивший в XVIII столетии неслыханное распространение, открывал для наиболее активных людей века выход за пределы рутины каждо­ дневного быта, это был, с одной стороны, путь принципиально уни­ кальный, а с другой стороны, открыто и демонстративно аморальный, это был путь личного утверждения в жизни при сохранении ее основ. Герой плутовского романа не разрушал окружающую его жизнь: вся его энергия, все умение выбиться из социальной обоймы были направлены на то лишь, чтобы улечься в ту же обойму, но наиболее выгодным и приятным для себя образом. Его активность объективно не разрушала, а утверждала общий порядок жизни.