во многих отношениях тот мир, который встретил его наутро во вторник, после Перемирия, стал еще сложнее, чем был в понедельник вечером. Существовала практическая проблема поездов, все еще забитых возвращающимися домой солдатами. Внезапное появление границ там, где раньше была единая Империя. Необходимость путевых документов для выезда из новопровозглашенной «Немецкой Австрии», которая, в сущности, была пока что одним названием. Ко всему прочему добавлялась проблема политики. Когда отец сбросил со стола все армии, это был не более чем драматический жест. По-хорошему им следовало бы всем вместе сесть за этот стол, маленькими кисточками перекрасить австро-венгерские силы в восемь разных цветов и заставить их воевать друг с другом. Уже неделю назад Сербия атаковала Венгрию, Чехословакия атаковала Венгрию, а революционеры штурмовали Рейхстаг в Берлине. Ходили слухи, что граница между Польшей и Чехословакией не устраивает обе стороны; а Россия, конечно, все еще находилась в состоянии гражданской войны. И – что больше всего волновало Люциуша – в Галиции начались стычки между Польшей и Украиной.
Как будто кто-то наступил на костер, не потушив его, и горящие угли разлетелись во все стороны – так сказал отец.