Группа пуритан, переселившаяся в XVII веке в Новую Англию и решительно порвавшая с собственным европейским прошлым, дождалась-таки по прошествии трех столетий своего часа, чтобы расширить рамки эксперимента до европейского прошлого вообще.

Тактика эксперимента мастерски сочеталась с его стратегией: надо было смертельно запугать Европу призраком политического коммунизма, грозящего с Востока оскалом непрерывных репрессий, чтобы она инстинктивно бросилась в объятия другого призрака, сулящего с Запада рай коммунизма экономического с бесконечно тянущимся шлейфом на сей раз вполне неизбежных духовных депрессий.

Цель оставалась все та же: старая пуританская мечта о сокрушении сатанинской Европы - миссионеры, поселившиеся в Америке и считавшие ее раем земным, панически страшились прихода Антихриста из Европы.

Но духовного врага духовно же и сокрушают: закат Европы и стал гигантской планомерной акцией по обеспамятованию Европы, превращению ее в сплошную tabula rasa, локковский empty cabinet.

«Предположим, - говорит Локк, - что ум [читай: Европа] есть... белая бумага без всяких знаков и идей».Скажем обобщенно: без воспоминаний. Что же дает Локку право на такое предположение?

Очень своеобразный поворот ума: эти воспоминания, врожденные принципы «не запечатлены в душе [европейца] от природы, ибо они неизвестны детям, идиотам и другим людям».

Немногими страницами позже к числу «детей» и «идиотов» присоединяются «дикари» и «кретины»; невыясненной остается только презумпция «других людей». Вот эти-то другие люди и будут проводить операцию под кодовым названием «Закат Европы», по существу накат на европейское первородство белой краски и превращение его в общеевропейский бланк, заполняемый на сей раз райским американским опытом.

Самое главное - ничему не удивляться. Напротив, ликовать. Вот посмотрите: у нас есть билль о правах, декларация прав, целый рог изобилия прав; мы настолько освободились от предрассудков (или, говоря по-модному, комплексов) наших предков, что считаем нормой, когда членом парламента становится...  «порнозвезда»; когда другая... ну, словом, такая же «звезда» трясется на эстраде, именуя себя «Мадонной», а мы - поди-ка разберись с «детьми», «идиотами», «дикарями» и «кретинами»! - трясемся от восторга и «плюралистически» знаем при этом, что и в Дрездене есть Мадонна, но только Сикстинская.

Ничему не удивляться. Вот вспомним еще раз «величайшего теолога», молящегося о здоровье Сталина, и присовокупим сюда заодно тех американских психиатров, которые, прочитав несколько страниц гегелевской «Феноменологии духа», дали (официальное!) заключение, что человек, написавший это, - шизофреник. Модель вполне знакомая - а почему бы нет?