Теперь, когда газеты заменили историю, или, точнее, ту традицию,
которую можно назвать исторической сплетней, стало легче хотя бы в одном
отношении. По крайней мере теперь ясно, что мы не знаем ничего, кроме конца.
Газеты не просто сообщают новости, - они сообщают обо всем, как о новости.
Например, совершенно новым оказался Тутанхамон. Точно так же из сообщений о
смерти генерала Бэнгса мы узнали, что он когда-то родился. После войны мы
узнали немало об освобожденных народах; но мы ни разу не слыхали, что эти
народы порабощены. Нам твердят о примирении, а мы не знали о ссоре. Нам
некогда заниматься такими скучными вещами, как сербский эпос,- куда
увлекательней обсуждать на современном жаргоне проблемы югославской
дипломатии. Мы увлекаемся тем, что зовется Чехословакией, но не удостоили
внимания Богемию. Вещи, старые, как Европа, подаются нам в виде сенсаций, не
уступающих в свежести последним сообщениям из жизни американских прерий. Это
очень интересно, как интересна последняя сцена пьесы. Тем, кому достаточно
выстрела или объятия, проще - да и легче - приходить перед самым занавесом.
Но если вам захочется узнать, кто же кого убил, кто кого целовал и почему, -
этого мало.