4 Геи в СССР. Снова.

Ладно, на самом деле не геи, а бисексуалы, ибо успевают и друг с другом по сеновалу в трусах поскакать, и за деревенской девкой приударить. И всё такими тонкими намёками выстелено, что гадаешь, а не померещилось ли.

Но, в отличие от книг Крапивина, где некоторые ревнители традиционных ценностей находят пропаганду гомосексуализма и педофилии, я склоняюсь к тому, что тут, у Николева, не померещилось. Как и слом персонажами четвёртой стены. И всё это при Сталине(!) и до того, как придумали постмодернизм(!!).

Разумеется, прямых смыслов вы здесь не дождётесь, ответы читаются полунамёками, а вопросов будет много. Чего стоят только ориентация персонажей, странные отношения героев с матерью одного из них (да, попахивает инцестом), модернистские выверты вроде нарушенной нумерации глав, новых заголовков прямо посреди предложения и сюрреалистичных метафизических диалогов. И всё это прошло сталинскую цензуру и официально вышло в печать.

Роману подходит подзаголовок «Советская пастораль». Пастораль, она пастораль и есть. Этакое «Зови меня своим именем» с жарким, изнуряющим летом, когда один «друг» приезжает в гости к другому, но не в Италию, а в советскую деревню.
Сюжета как такового нет: весь роман герои ходят друг к другу в гости, пьют чаи, валяются на сеновале, называют друг друга ласковым «дрянь», а происходящее напоминает фарс.

После появилось ощущение, что я прочла книгу в горячечном температурном бреду и спорные моменты мне померещились: ну не могло в 1931 году в СССР выйти ТАКОЕ. Перечитываю – нет, всё на месте. И геи, и мета-диалоги, и слом четвёртой стены.

Пораженная, сижу и всматриваюсь в уже прочтённые строки, и каждый раз вижу в них что-то новое, не менее поражающее.

Чтож, если сталинскую цензуру Николев (который на самом деле Егунов) преодолел, то наши законы о запрете пропаганды ЛГБТ преодолеет и подавно. Так что вот вам, тоскующим по «Лету в пионерском галстуке», легальный роман о геях в СССР, заигрывающий с постмодерном.