Почему детские писатели так эксцентричны?

Автор: Хефзиба Андерсон (Hephzibah Anderson)

Авторы историй об Элоизе, «Баю-баюшки, Луна» и других детских книг иногда раздвигали границы общепринятых норм. Хефзиба Андерсон считает, что свои плоды могли принести мрачные воспоминания писателей.

Новоиспеченные родители и все те, кому довелось вновь полистать книжки из своей детской библиотеки, скоро понимают, что лучшие образцы детской литературы преимущественно безумны. Все они наполнены глубоким смыслом, когда вам четыре, пять, десять, но вернитесь к Алисе в Стране чудес или Коту в шляпе в зрелости, и вам в глаза сразу же бросится, сколько чистой фантазии и кипучей творческой энергии способны были сгенерировать такие же взрослые люди, как вы.

Хотя существует теория, согласно которой детские писатели, во всяком случае, лучшие из них, никогда не взрослеют. Льюис Кэрролл славился тем (по современным меркам то была дурная слава), что предпочитал беседам с ровесниками игры с детьми. Кеннет Грэм собрал огромную коллекцию игрушек, когда ему было уже за двадцать. А очаровательная Доди Смит , известная прежде всего как автор сказки 101 далматинец , не раз говорила, что никогда по-настоящему не чувствовала себя взрослой. (В отличие от остальных ее, по крайней мере, извиняет рост в полтора метра и неизменно тоненький, девичий голосок.)

Бесспорно, манеры некоторых писателей сделали их нахальных юных протагонистов исключительными. Вспомните звезду клубов, эстрадную артистку и автора серии книг об Элоизе Кэй Томпсон. Ни для кого не секрет, что работа с этой женщиной всегда была тяжким трудом. Хилари Найт, иллюстратор книг об Элоизе, однажды вовсе сдался, когда Томпсон схватила его за руку в попытке самой направить карандаш. Она с равной легкостью принимала предложения по работе и отказывалась от них – от роли в «Розовой пантере» (актриса буквально возненавидела свой костюм) до небольшой халтурки по созданию аромата для «Tiffany» (на что один из руководителей компании в отчаянии заметил: «У нее сознание кузнечика»).

Поведение Льюиса Кэрролла в отношении детей в последние годы подвергается тщательному и подозрительному изучению. Фото: Alamy

Как преподнесли это издатели, Элоиза пришла в наш мир спонтанно. С опозданием явившись на репетицию «Уильямс Бразерс» [популярная музыкальная группа, основанная Томпсон в 1948 году – прим. перев.], обычно пунктуальная Томпсон извинилась, имитируя голос ребенка. «Ты кто, малышка?» – раздался чей-то вопрос, на что Томпсон ответила: «Я Элоиза. Мне шесть». Все началось с репетиционной шутки, которая переросла в шоу одной актрисы в «Плазе» на Манхэттене, а в 1955 году появилась наконец и книга. Однако если верить биографу Сэму Ирвину, Элоиза была рядом с Томпсон с детских лет в виде воображаемого друга, чей голос то и дело раздавался на протяжении всей жизни писательницы. Когда начались съемки первого телевизионного фильма о юной героине, Томпсон спряталась под столом на съемочной площадке и сама произнесла текст Элоизы, заставив юную актрису прикрыть рот книгой.

Элвин Брукс Уайт в Стюарте Литтле и Паутине Шарлотты знакомил читателей с антропоморфизированными животными, соединяя человеческие эмоции и поведение с выдумкой. Фото: Alamy

Не будь она писательницей, психиатру наверняка было бы что сказать по этому поводу. Если учесть возникшую в дальнейшем амфетаминовую зависимость, а также пугающую худобу Томпсон, можно предположить, что ее взбалмошность и непостоянство были симптомами чего-то гораздо более мрачного. Однако то, что было отталкивающим и в конечном счете утомительным во взрослой женщине, в маленькой девочке казалось проявлением бойкости. Стремление к разрушению, своеволие, капризность – отчасти именно из-за этих качеств Элоиза стала любимицей читателей. Не нужно быть гением, чтобы угадать ответ Томпсон на вопрос об источнике ее вдохновения: «Элоиза то я! Это все я».

В детской литературе предостаточно авторов, которые вполне могли бы поспорить в оригинальности с собственными героями. Теодор Гейзель, известный как Доктор Сьюз , преодолевал писательский кризис, забираясь в свой секретный шкаф, спрятанный за книжными полками и забитый огромным количеством шляп. Эдвард Гори [американский писатель и художник, известный своими книжными иллюстрациями в стиле макабр. Здесь можно посмотреть его жутковатую иллюстрированную английскую азбуку – прим. перев.] вполне мог соскользнуть с одной из собственных иллюстраций, потому что обожал одеваться в меха с ног до головы и носить очень длинные шарфы. Добавьте к этому джинсы и кроссовки, и это сразу напомнит, что его сюрреалистические макабрические (сам он это слово не любил) работы отличались еще и едким юмором.

В Ветре в ивах , в том числе в диснеевской адаптации книги, герои – животные, подобные людям. Развитие сюжета наводит на мысль, что эта сказка – роман Э. М. Форстера для детей. Фото: Alamy

Хотя дети обожали книги Гори, он не отвечал на их чувства с тем же энтузиазмом. В широчайший спектр его интересов (а его занимало буквально все – от балета до телесериалов) не попали также романтические отношения. Гори даже как-то раз заявил, что не знает, гей он или натурал. Возможно, он и не был отшельником, но последние годы жизни провел в одиночестве. После смерти художника в 2000 году большая часть его имущества была распределена между благотворительными организациями, защищающими животных, в том числе летучих мышей и насекомых.

Юные сердцем

Гори был не единственным, кто питал к животным более теплые чувства, чем к людям. Э. Б. Уайт, утонченный мастер эссе и автор «Стюарта Литтла» и «Паутины Шарлотты», на протяжении всей жизни был болезненно застенчив. Он прятался за своими персонажами-животными не только в книгах. В 1930 году, желая поздравить жену Кэтрин Энгелл, редактора «Нью-Йоркера», с зачатием их первого ребенка, он написал несколько строк от лица их шотландского терьера Дэйзи.

Существует мнение, что Кэй Томпсон списала Элоизу со своего воображаемого друга детства. Другие полагают, что источником вдохновения послужила крестница писательницы Лайза Миннелли. Фото: Simon & Schuster

Грэм, создатель еще одной бессмертной пасторали «Ветер в ивах», полной человекоподобных зверей, тоже был очень стеснителен. Как и Гори, Грэм не проявлял особого интереса к сексу. Он был 38-летним девственником, когда обнаружил, что стал объектом преследования Элсбет Томсон, безалаберной, но склонной к доминированию 35-летней дочери изобретателя пневматической шины. Их роман развивался преимущественно по переписке, причем письма писались исключительно на манер детского лепета.

А вот Маргарет Уайз Браун , кажется, вовсе не страдала от излишней застенчивости. Ее имя может быть не так известно, как названия ее книг – Как зайчонок убегал и Баю-баюшки, Луна . Их автор – американская писательница, родившаяся в богатой и влиятельной семье Восточного Побережья, и уже начальное ее образование включало пребывание в швейцарской закрытой школе. Когда ей был чуть больше двадцати, Браун начала работать школьной учительницей и тогда же стала писать детские книги.

Всего было продано больше 50 миллионов экземпляров книги «Баю-баюшки, луна». Кроме того она была представлена на выставке детской литературы Нью-Йоркской публичной библиотеки в 2013 году. Фото: Alamy

Не позволяйте провести себя этими биографическими подробностями. Браун спустила свой первый писательский заработок на море цветов, писала гусиными перьями, разрисовала потолок своей квартиры светящимися звездами, привезла в номер парижского отеля апельсиновые деревья и живых птиц, а также основала клуб, члены которого могли по своему желанию любой день года объявить Рождеством. Не говоря уже о ее беспорядочных романах с мужчинами и женщинами и страсти к охоте с гончими – между прочим, с преследованием зайца. Что до ее читателей, Браун однажды призналась в интервью: «Я не особенно люблю детей».

Писательница умерла, когда ей было всего лишь 42 года, причем умерла так же, как жила – со всей своей непредсказуемостью, дерзостью, боевым настроем. После срочной аппендэктомии, проведенной во Франции, она продемонстрировала медсестре коленце из кан-кана, чтобы показать, как хорошо себя чувствует. И таким образом отправила тромб из ноги к мозгу.

Эксцентричность или безумие?

История детской литературы пестрит примерами эксцентричных авторов. Фрэнсис Бернетт мечтала о дочерях и потому наряжала сыновей в рюши. Рассел Хобан , который уже в начале свей карьеры написал книги о барсуке Фрэнсисе и невоспетый шедевр Мышонок и его отец , работал в невероятной комнатке, забитой стопками книг в половину человеческого роста и разнообразными любопытными мелочами, вроде заводных игрушек – все это он называл своим «внешним мозгом». Не зная истинного положения вещей, вы сочли бы это место логовом затворника-клептомана. В новой биографии Эдварда Лира Дженни Аглоу отмечает, что к личности этого невероятно талантливого художника, рифмоплета и путешественника с детства было примешано не меньше «трех мер безумия». Насколько это достоверно? Где пролегает граница, за которой эксцентричность становится проблемой?

Теперь, когда терминологический словарь расширился, а способы диагностики стали значительно совершеннее, многие писатели открыто говорят о своих психических заболеваниях. Джоан Роулинг рассказала о тяжелой депрессии и вывела на страницах своих книг дементоров, чтобы проиллюстрировать свое видение страдания. Роберт Манш , автор вечного бестселлера Навсегда , поделился своим опытом борьбы с биполярным расстройством и наркозависимостью.

По словам Дж. К. Роулинг, она придумала дементоров (существ, высасывающих из людей счастливые воспоминания и оставляющих только страх и отчаяние), опираясь на свои переживания во время лечения депрессии. Фото: Alamy

С тех времен, когда древние греки пришли к выводу, что творческое вдохновение это своего рода божественное безумие, поэтический экстаз, связь психических отклонений и творчества не раз привлекала исследователей. И все же она остается весьма спорной. Стереотип безумного художника может насчитывать сотни лет, но психические расстройства в современном мире можно встретить в любой профессиональной сфере – от спорта до технологий. Пожалуй, более или менее определенно можно утверждать только одно: своеобразная чувствительность позволяет человеку развить в себе настоящий дар к написанию произведений для детей.

Возвращаясь к Лиру, можно сказать, что он всегда чувствовал: между ним и миром, в котором он родился, «нет созвучия, только дисгармония». В раннем детстве Лиру поставили диагноз «эпилепсия» (от того же недуга страдал и писатель Льюис Кэрролл), кроме того, у него был очень плохое зрение. Лир рос одиноким, между ним и его родителями не было близости. Но еще большую отчужденность от окружающих он испытал уже в зрелом возрасте, будучи гомосексуалистом в викторианской Англии.

Удивительный Морис Сендак , еще один болезненный ребенок, тоже обратился к книгам, поскольку вынужден был много времени проводить в постели. С детства его жизнь была омрачена ранним осознанием смертности: многие члены его семьи погибли во время Холокоста. «Детство – штука коварная, – сказал писатель во время одного из своих интервью. – Как правило, что-нибудь обязательно пойдет не так».

Грэм потерял мать, когда ему было пять, а после этого словно лишился и отца: алкоголизм довел последнего до нищеты, меблированных комнат в Гавре и, наконец, смерти. Браун выросла как истинное дитя депрессивной матери и практически отсутствующего отца. Гори был настолько предоставлен самому себе, что выучился читать уже к трем годам и проглотил Дракулу к пяти.

Вопреки убеждению, что детские писатели никогда до конца не взрослеют, кажется, будто лучшие из них так и не смогли побыть детьми. Их детство было одиноким и не дарило ощущения безопасности. Вероятно, им удавалось преодолеть это в последующие годы, но может, именно страдание, коснувшееся их в малолетстве, сделало их произведения таким живыми и сияющими, с восхитительными «долго и счастливо», оттененными мрачным контрастом реальности.

Перевод Scout_Alice
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ