The Guardian: Потеряла ли литература свое чувство юмора?

Автор: Сэм Лейт

«Мертва ли юмористическая проза?» Этот вопрос (один из тех, ответ на который «нет») появился сразу после новости о том, что в этом году премию имени Вудхауса не будут присуждать. Приз — традиционно, свинья, названная в честь книги-победительницы, — не будет присужден, потому что ни один из шестидесяти двух предложенных романов не оказался достаточно смешным. Как ни смешно, это удивило многих людей, включая меня. Еще смешнее стало, когда объявили, что переходящий на следующий год приз — свинья побольше.

Более интересный вопрос: жива ли юмористическая проза? Есть ли что-то отличительное в жанре, который называется юмористическая проза? Это два разных вопроса или они оба означают одно и тоже? Покойного Филипа Рота заслуженно хвалили за чувство юмора – Дэвид Бэддиел говорил, что он такой же смешной, как и стендап, но никто не называл Рота юмористическим писателем. Серия книг о Патрике Мелроузе, написанная Эдвардом Сент-Обином , очень смешная, но ее сложно назвать юмористической прозой. Э. Л. Кеннеди невероятно смешная, но, опять же, на нее нельзя повесить ярлык «юмористическая писательница». Другие тоже близки к этому званию, но дело тут в правильном определении границы. Энтони Поуэлл ? Ивлин Во ? Рональд Фирбенк ? Малколм Брэдбери ? Владимир Набоков ? Стелла Гиббонс ?

Постоянная проблема в том, что юмористическая проза не монополист всего смешного в литературе. Критик Джеймс Вуд в своём пренебрежительном отзыве на взятую в пример книгу насторожен идеей выделения этого жанра:

Есть комедия, и есть кое-что, называющееся юмористической прозой, и они связаны другом с другом так же, как год связан с личным дневником — последний злее, опрятнее, и проще первого. Комедия это угол, через который многие из нас видят мир, фильтр, через который проходит лучшее из нас. А в прозе, в общем и целом, небольшая светская юмористическая форма: ее можно найти у любого серьезного писателя, даже если он совсем далек от юмора. Но юмористическая проза упрощает комедию до обычной шутки — полосы простейшей предсказуемости. Юмористическая проза может представлять себя потомком Сервантеса и Филдинга , на самом деле это чахлый отпрыск Во и Вудхауса, которому не хватает их очарования.

Такие извинительные записки очень распространены: юмористический роман похож на галстук-бабочку, новенький рождественский джемпер литературы. Немногие писатели решительно называют себя «юмористическими писателями». «Я не сижу весь день, думая о том, к какому виду писателей себя отнести, – говорит Тибор Фишер . – Но людям, кажется, смешно». Марина Левицкая говорит: «Это ярлык, который приклеится ко мне, неважно, хочу я этого или нет». Дэвид Ноббс (известный серией о Реджинальде Перрине) просил издателей убрать надпись «наверное, самый лучший послевоенный юмористический писатель» с его рукописи, не потому что его раздражало слово «наверное», а потому что его раздражало слово «юмористический».

Если я правильно понял, Вуд хотел сказать, что юмористическая проза это тавтология, представленная как единственная продаваемая точка зрения. Комедия — это центр литературы, потому что литература разделяет механизмы смеха. Многие теории юмора это удивление от стресса или от неожиданного сочетания. Все жанры восходят к комедии – не только потому, что склонны к совпадениям, но и в главной мысли прозы, которая заключается в том, что мы можем увидеть персонажа как внутри, так и снаружи. Это бинокулярность видения в романах, другими словами – та же множественная перспектива, которая в другой ситуации провоцирует на смех.

Вот это и есть «фильтр, через который проходит лучшее из нас» Вуда. Мировоззрение романа комедийное. Другим словом — ироническое. Вы вовлечены в личные переживания персонажей, но вы также видите, насколько абсурдна sub specie aeternitatis (лат. — с точки зрения вечности – прим. пер.)

Адам Драйвер (слева) и Джонатан Прайс в «Человеке, который убил Дон Кихота» (2018). Фото: Allstar/Amazon Studios

Как говорит старое определение, комедия – это не важные события, которые происходят с не важными людьми, а трагедия — это важные события, которые происходят с важными людьми. Роман находится на территории первого, даже если есть второе. Альтернативное определение: трагедия — это когда я порезал себе палец; комедия — когда вы провалились в открытый канализационный люк и сломали себе шею (Мел Брукс). В прозе есть и то, и другое.

Писатель Дэвид Митчелл говорил мне несколько лет назад, и я думаю, что он прав, что разница между великим писателем и очень хорошим в том, что великий смешнее. Сэмюэл Беккет: нигилист или бочонок смеха? Чехов: трагик или комик? (К слову, когда Дневник незначительного лица Джорджа и Уидон Гроссмитов был популярен в дореволюционной России, русские говорили, что это трагедия в чеховской форме.) Корни романа, как известно, юмористические: отправимся назад от Чарльза Диккенса до Джейн Остин и Лоуренса Стерна, Тобайаса Смолетта, Генри Филдинга и Джонатана Свифта, заглянем к Даниелю Дефо, в сторону Дон Кихота; помашем Джеффри Чосеру (можем поспорить с Сэмюэлом Ричардсоном — я думаю, что он очень смешной, но он создал не юмористическую прозу на английском и что-то похожее на пресс для бумаги).

Но каково бы ни было основное место юмора в механизме жанров, справедливо сказать, что произошли колебания взад и вперед в той степени, в которой юмор заземлился в материальном. Фишер говорит о том, что «до позднего девятнадцатого века, когда французы и русские сделали их главным способом для выражения чувств, романы всегда имели смешные элементы. До Достоевского, Толстого и Флобера не было серьезной литературы». А на каждое действие есть противодействие. Возможно, до того как проза стала серьезной, не было нужды в отдельном жанре для юмористических произведений.

Йен Кармайкл в 1957 г. в экранизации «Везунчика Джима». Проза Кингсли Эмиса установила шаблон для будущих произведений. Фото: Ronald Grant Archive

Но в конце концов юмористическая проза стала отдельным жанром. Несколько лет назад Джонатан Коу утверждал, что современная юмористическая проза началась в 1954-м, с Везунчиком Джимом Кингсли Эмиса – и установила шаблон для будущих произведений. Коу указал, в частности, на однобокость этой книги; она провозглашает интерес к «трудностям с девушками» и отсутствие его к более достойным внимания «трудностям у девушек». Когда обсуждается юмористическая проза, то вспоминаются в основном мужские имена. Хелен Филдинг и Марина Левицкая – единственные две женщины (с Ханной Ротшильд , которая выиграла половину приза в 2016-м, две с половиной), которые выиграли премию за восемнадцать лет ее существования. В 2003 году, когда две трети номинантов были женщины, всё равно победил мужчина – Ди Би Си Пьер . На фестивале литературы и искусства в Хей-он-Уай на прошлых выходных Мэриан Кейз сказала: «В премии Вудхауса я недовольна только тем, что меня никогда не номинировали. Скажите, что вам не нравится в моих произведениях, мои книги смешные, они юмористические, так что я должна сделать, чтобы быть номинированной?»

В юмористической прозе можно вспомнить М. Кейз, Нору Эфрон, Берил Бейнбридж, Сью Таунсенд, Нэнси Митфорд, Ричмал Кромптон, Элис Томас Эллис, Николу Баркер и Нину Стибб. Но мужчин-писателей, чьи высказывания цитируют до сих пор, гораздо больше: Марк Твен, Джеймс Тёрбер, Карл Хиасен, Гроссмиты и Саки, Стив Тольц, Паулс Мюррей и Битти, Джозеф Коннолли, Кристофер Брукмир и Том Шарп, Бен Элтон и Стивен Фрай, Дуглас Адамс, Джонатан Эймс и оба Амиса, Говард Джекобсон и Майкл Фрейн, и так далее, и так далее.

«Долгое доминирование в литературе мужчин и мужской точки зрения (слава Богу) скоро закончится, — говорит Коу, — и я думаю, что это даже можно как-то сопоставить с юмористической прозой, которая, кажется, угасает: этот термин вмещает в себя дуновение бара и джентльменского клуба, — всё это кажется слишком гендерно направленным и устаревшим. Но я уверен, что комедия в литературе будет, и, возможно, уже перезапущена, и женщины-писатели будут играть в этом главную роль».

Так же как и сексуальная тревожность, многие популярные произведения в юмористическом жанре рассказывают о социальной тревожности. «Везунчик Джим» — нить, как говорит Д. Тейлор, когда выдвигает на первый план то, что он называет «человек Ричард Хаггарт»: это персонажи, которые пробивают себе путь силой ума, но оказываются в ситуациях, в которых ума недостаточно — и из их ярости на то, что, превосходя всех интеллектуально, они всё равно на социальном дне, и рождается комедия. Вот они, юные гимназисты, которые падают на колени перед старыми дураками; смешные юнцы.

В конце середины двадцатого века социальные настройки, которые подарили этому поколению его буйность, изменились. Но, конечно же, Филдинг, Остин, Теккерей, Троллоп и Диккенс писали о социальной тревожности и амбициях классового общества ради комедии (еще не зная, что пишут «юмористические романы»).

Бенедикт Камбербэтч в роли Патрика Мелроуза. Проза Эдварда Сент-Обина смешная, но не юмористическая. Фото: Patrick Melrose/Justin Downing/SHOWTIME

Что снова возвращает нас к трудности дать определение. Юмористические романы похожи на радиоактивный химический элемент, который не встречается в природе в чистой форме, но его легко найти в любом соединении. Вуд не думает, что жертва его обзора все делала так же, как Во или Вудхаус, но он признает, что у этих писателей есть что-то общее, и хорошо написанное произведение может быть «волшебным». Из чего оно состоит? Я думаю, что оно указывает на север смехометра, со спешащим сюжетом и мультяшными персонажами, или, по крайней мере, на готовность, как у Диккенса, разделить двухмерных персонажей на их более округлые части.

Из этого и вытекает качество романа, связанное с тем, как автор тянет ниточки сюжета. Вы в восторге (или, если вы Джеймс Вуд, то злитесь) от представления автора: необычность ситуации и показные танцы прозы. Коу говорит о том, что «юмористическая проза намеренно искусственная»; Тейлор говорит о «постепенном управлении». Плохо исполненное, оно отправляет нас в веселую выдумку, а если написано оно хорошо то, это определённо магия.

Как в упрек премии Вудхауса, Пулитцеровская премия в этом году нашла магическую книгу Эндрю Шон Грира Меньше . «Наконец-то юмористическая проза получит Пулитцеровскую премию», — писал Washington Post.

Но правда ли, что юмористическая литература — жанр-аутсайдер? Бывают ли времена слишком темные и слишком абсурдные сами по себе для юмористической литературы? Возможны ли плохие шутки в мире, где даже новости похожи на плохие шутки? Вот он, последний ингредиент нашего супа: юмористическая проза обычно легкая и эскапистская, отвлекающая, развлекательная. Это решительное недоразумение. Томас Пинчон писал юмористический роман о том, как «Фау-2» бомбардировали Лондон («Фау-2»— первая в мире баллистическая ракета дальнего действия, разработанная немецким конструктором Вернером фон Брауном и принятая на вооружение вермахта в конце Второй мировой войны – прим. пер.). Курт Воннегут писал юмористическую прозу о бомбардировке Дрездена. Джозеф Хеллер писал юмористическую прозу о бесполезности войны. Том Шарп начал писать во время апартеида в Южной Африке. Тибор Фишер – во времена венгерского тоталитаризма. Левицкая пишет об Украине во времена голодомора. Шалом Ауслендер выбрал темой Анну Франк. Йен Макьюэн и его самый юмористический роман Солнечная происходит на фоне медленного конца света. И, конечно же, депрессии и падения всех видов — очень плодородная основа для юмористической прозы. Прорыв Коу Какое надувательство! заигрывал с темной стороной времен правления Тэтчер. Великая депрессия подарила нам Натаниэля Уэста, Дэймона Раньона и других. Мириам Тоьюс написала смешную до невозможности книгу Все мои пустые сожаления о своей сестре, которая покончила жизнь самоубийством. Уже можно увидеть юмористическую литературу, которая идет в ногу с нашим временем — например, Джекобсон поместил Дональда Трампа в сказку в своей книге Киска , а Коу работает над романом из серии «Клуб Ракалий», действие которого происходят в современном времени.

Конечно же, сравнения бесполезны. И бесполезнее всего сравнивать Вудхауса с кем-то. Назвать в его честь премию – естественное решение, потому что он самый известный из писателей англоязычной юмористической литературы. Но не стоит забывать, что в истории юмористической литературы Вудхаус резко выделяется среди других. Он был очень своеобразен. Он почти не затрагивал таких тем, как политическая сатира или социальная тревожность, которые часто присущи юмористической прозе. Вудхаус был настоящим лучиком света.

Тейлор называет его неповторимым: «Он создавал свой собственный мир». Коу называет его «слоном в моей юмористической комнате». Фишер говорил: «Вудхаус писал особенные произведения – легкие и смешные, у него был вкус на хороший юмор, и я думаю, что никто не сможет это повторить. Может быть, Пратчетт, но он, к сожалению, умер, или Дуглас Адамс. Большая часть юмористической литературы использует мрачные и злые шутки, – а затем добавил: – Просто потому что ты смешной, не значит, что ты несерьезен».

Думать, что юмористическая проза в основном эскапистская (или в основном Вудхаусовская) – значит игнорировать большую часть юмористической литературы. Так можно легко упустить серьезные книги. Юмористическая проза, быть может, и не очень понятное определение, если вообще есть для нее какое-то определение. Но умерла ли юмористическая проза? Не смешите меня.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ