Интервью с Энн Пэтчетт о ее новом романе «Голландский дом»

«Невозможно создать героиню, которая бросала бы детей по этическим соображениям — и при этом вызывала сочувствие» — Энн Пэтчетт рассказывает о том, почему полностью переписала роман «Голландский дом» , и объясняет, что у нее за проблема со злодеями

Беллинда Ласкоу: Ваш новый роман «Голландский дом» рассказывает о людях, чья жизнь вращается вокруг роскошного особняка в Пенсильвании. У Голландского дома есть реальный прообраз?

Энн Пэтчетт: Нет. Для меня было важно обрисовать особняк несколькими штрихами. На мой взгляд, у каждого человека есть один или несколько домов, в которые они влюблены — или были влюблены в прошлом. Изначально я собиралась назвать книгу «Мэйв», но поскольку я владею книжным магазином, я быстро поняла, что название «Голландский дом» куда лучше. Для меня дом — символ жизни. Это книга о богатстве и бедности, и о том, каково это — переходить из одного состояния в другое.

БЛ: Главная героиня — Мэйв, но рассказчиком вы назначили ее брата. Вам было сложно писать от лица молодого человека?

ЭП: Удивительно, но я легко вжилась в роль Дэнни. Я знаю множество умных, очаровательных, интересных мужчин, которые осознают, что очень многим в своей жизни они обязаны женщинам, которые о них заботятся.

БЛ: Андреа — единственная героиня, чьим ужасным поступкам вы не даете объяснения. Почему?

ЭП: Главным недостатком своего творчества — вы и сами его отметите, если, не дай Бог, вас заставят прочесть мои книги, — я считаю то, что у меня нет злодеев. Есть у меня один изъян: стоит мне сблизиться с человеком, узнать его получше — и я начинаю ему сочувствовать. А в «Голландском доме» мне очень нужен был злодей. Вот почему я решила, что эта книга будет написана от первого лица: Дэнни знает об Андреа только то, что она сама решила ему показать.

БЛ: «Голландский дом» — еще и о том, что из хорошего человека не всегда получается хорошая мать. У вас нет детей, но как вы считаете, не слишком ли строго судят матерей в наши дни?

ЭП: Я написала «Голландский дом», от первой до последней строчки, прочитала, возненавидела, выкинула и начала все сначала. Я действительно переписала его целиком. И в процессе работы я осознала, что невозможно создать героиню, которая бросала бы детей по этическим соображениям — и при этом вызывала сочувствие. В этом смысле к мужчинам и женщинам применяют совершенно разные мерки, и я хотела как-то решить эту проблему. Но не смогла. Мы слагаем песни об Одиссее, молимся Будде (хотя и тот и другой покинули родной дом), но не вспоминаем об их сыновьях. Помню, я села на ковер в кабинете. Перебрала в уме всех женщин с моей улицы, у которых есть маленькие дети. Представила, как эти женщины уезжают, чтобы помогать бедным. И разозлилась на них!

БЛ: Вы пишете: «К 1968 малейший признак надежды в нашей стране был поставлен к стенке и расстрелян». Справедливо ли сейчас это высказывание?

ЭП: Люди пытаются отстаивать правду, но не буду скрывать, времена сейчас непростые. На «Голландский дом» определенно повлияли выборы президента, прославление денег и идея, что нет ничего лучше, чем быть богатым.

БЛ: Вы ухаживали за своей бабушкой на склоне лет. Скажите, вы этот опыт сблизил вас с Элной Конрой, матерью Дэнни и Мэйв?

ЭП: Ухаживать за старым человеком непросто. С одной стороны, это тяжело эмоционально, с другой — отнимает очень много времени и сил. Люди говорили мне: «Тебе так повезло», а я мысленно посылала их к чёрту. Но бабушка умерла, когда мне был 41 год, сейчас мне 55, я смотрю на ее фотографию и скучаю по тем временам, когда мне приходилось о ней заботиться. Скучаю по ее высохшему телу, ускользающему сознанию, и теперь я сама готова сказать кому-нибудь, кто ухаживает за своей бабушкой: «Тебе так повезло, наслаждайся каждой минутой».

БЛ: На ваш взгляд, можно ли увидеть прошлое таким, каким оно было?

ЭП: Нет. Я могу быть уверена, что мои воспоминания предельно точны, но потом я сравниваю их с воспоминаниями моих родственников и друзей — и оказывается, что наши версии прошлого разительно отличаются.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ