Не начинайте постельную сцену, если в гости пришла тёща: как я написал роман за месяц

В ноябре автор «The Guardian» Тим Джонз присоединился к полумиллиону других участников национального месяца написания романов. Сумел ли он добраться до конца – и вышел ли из этого толк?

Есть байка, что на вечеринке в 1980-х к Питеру Куку подошёл приятель и объявил, что пишет роман. «Правда? – ответил актёр. – И я не пишу». Многие думают, что роман уже находится внутри нас, было бы только время сесть за него, не отвлекаясь на работу, детей и статьи в Википедии про самые необычные смерти. Некоторые из нас даже предпринимают попытку, вымучивая слов 600, прежде чем несколько раз их отредактировать, немного поиграть со шрифтами и выкинуть ноутбук из окна.

Я был таким человеком. Мне никогда не удавалось преодолеть порог в несколько сотен слов, потому что каждый раз, когда я перечитывал ту псевдолитературную дичь, которую поместил на страницы, я думал: «У Кормака Маккарти всё равно получается в сто раз лучше», – и бросал это дело. В начале этого года я взял творческий отпуск и решил посвятить время написанию романа, в этот раз серьёзно. Я поражён тому, сколько сделал: разобрал подвал, привёл в порядок сад и посмотрел два сезона «Наследников». Но роман завис на стадии планирования. Мне определённо нужен был пинок под зад.

И он последовал, когда я услышал про национальный месяц написания романов, или «НаНоРайМо». Каждый ноябрь авторов приглашают попробовать свои силы, написав 50 000 слов всего лишь за 30 дней: это 1 667 слов в день.

«НаНоРайМо» проводится с 1999 года. Тогда писатель из Сан-Франциско Крис Бейти решил, что ему нужна компания, пока он пытается настучать книгу в кратчайшие сроки. Из 21 участника, которых он собрал, шестеро достигли цели, и мероприятие стало ежегодным. В прошлом году участвовали более полумиллиона писателей. Ходят слухи, что литературные агенты уже опасаются наплыва бездарных рукописей, который за этим последует. Но среди неизбежного шлака встречаются невероятно успешные истории: автор «Ночного цирка», Эрин Моргенштерн, считает заслугой «НаНоРайМо» то, что она всерьёз взялась за писательство:

Обычно я писала несколько страниц и они мне не нравились, так что я бросала. Давление со стороны единомышленников и ограничение по времени творят чудеса.

Начинающим романистам советуют не редактировать и даже не перечитывать свою работу. Лучше просто идти вперёд, преследуя главную цель в умопомрачительное количество слов. Этот подход – «количество, а не качество» – похож на советы таких писателей, как Стивен Кинг: сначала запиши эту хрень, а потом думай, как её улучшить.

Итак, я вот-вот напишу первый роман. Я решил продумать его в деталях, пока отвожу двоих детей на плавание, разбираю покупки, ищу подарок маме на день рождения… о, чёрт, уже первое ноября…

День 1

Когда я говорю коллегам, что собираюсь писать роман, одна из них загорается идеями: «Ты можешь написать о чём угодно, – говорит она. – Возможно, о японском монахе девятого века!» Хм, да, возможно, но я бы не знал, о чём рассказывать дальше, после того, как он созерцал гору Фудзи и, хм, поел риса.

Я регистрируюсь на сайте «НаНоРайМо», где меня спрашивают, архитектор я (провожу дни за систематичным планированием) или садовник (пишу по вдохновению). Я определённо садовник, тратящий максимум час на набросок скелета истории – она будет о компании старых гуляк, вновь собравшихся вместе на большую вечеринку, когда им исполнилось под 40, и будет рассказываться через воспоминания о молодости. «Эдакие Последние распоряжения Грэма Свифта для химического поколения», – говорю я себе.

Сайт просит выбрать жанр, и я тут же впадаю в ступор. Научная фантастика? Точно нет. Боевик? Едва ли. Эротика? Господи, нет. Я решаю метить высоко и ставлю галочку «литература». Затем меняю статус с «планируется» на «в процессе», и поехали!

Надо сказать, у меня нет набора для погружения в писательскую идиллию. Нет дубового стола, винтажной печатной машинки или шумоподавляющих наушников. Вместо этого у меня ноутбук на кухонном столике. Мой день начинается в 6 утра, когда просыпается сын или дочь, и заканчивается около 11, когда я иду спать – между этими событиями целый рабочий день. На писательство остаётся так мало времени.

Первый день предсказуемо оказывается каторгой: 67 слов, 93 слова, 128 слов… Я никогда не проверял счётчик слов так часто. На работе сегодня милосердное затишье, и я успеваю кое-что набрать в перерывах. В районе 5 часов я достигаю 1 000 слов и весь вечер выдавливаю из себя высокопарную прозу, пока не подползаю к дневному минимуму – отметке 1 667. Уф. Настроение улучшается, но было бы этого проще достичь.

День 3

Я ещё не знаю точно, каким будет мой роман, но уже знаю, что это не литература. С горечью убираю галочку.

Я наивно поражён, как много нужно придумывать… буквально всё! Каждое появление второстепенного персонажа, каждое описание сцены, манеру речи каждого человека. В какой-то момент я ловлю себя на том, что гуглю «популярные латвийские женские имена», потому что не знаю ни одного. Я даже не знаю, почему героиня латвийка, но нет времени выяснять. Я иду вперёд.

Но вопросов становится больше. Почему в этой сцене стоит холодный день? Почему над головой кружит вертолёт? Почему этому персонажу достался сравнительно большой стабильный доход? Столько решений приходится принимать на ходу. Когда один из героев идёт к врачу, ему прописывают антидепрессанты. И всё идёт неплохо, пока это событие не начинает влиять на последующие в истории. Надо бы вернуться и переписать, но я отказываюсь терять 237 слов, так что бедолага остаётся сидеть на таблетках.

День 4

На отметке в 8 000 слов происходит что-то невероятное. Я боялся, что к этому времени мой сюжет исчерпает себя, но он, напротив, набирает обороты. Я вижу вытянувшуюся передо мной историю, и, кажется, она соответствует неровному темпу романа. Я чуть лучше узнаю своих героев, и иногда результатом их взаимодействия друг с другом становятся приступы вдохновения, когда нужно быстрее всё записать.

Если следовать мантрам «НаНоРайМо» – Не обдумывай слишком долго! Отправь в отпуск внутреннего редактора! Не обращай внимания на ужасный слог! – процесс написания становится по-настоящему освобождающим. Над подтекстом, символизмом и даже продуманностью предыстории героя можно поколдовать позднее. Смысл в том, чтобы записать свою историю: все сомнения отодвигаются в сторону.

Я начинаю думать о персонажах за повседневными делами, отвозя детей в школу и по пути на работу. Проект поглощает всё внимание. И «НаНоРайМо» способствует этому, превращая процесс в игру: загораются значки, когда достигаешь цели в 5000 слов три дня подряд. Я решил не пропускать ни одного дня, только чтобы получить значок «за ежедневное обновление».

День 9

На сайте «НаНоРайМо» есть маленький аккуратный график, показывающий текущий прогресс по сравнению с тем, каким он должен быть. Невероятно, я на 3000 слов опережаю план. Я в ударе! Новый Джек Керуак , и мне даже не потребовался амфетамин! Но есть проблема, которая медленно назревала в моей истории последние два дня: я не могу не заметить, что двое персонажей, как бы выразиться литературно, созданы, чтобы переспать друг с другом. Мог ли я из показной скромности отмахнуться от этого? Это ведь не в духе «НаНоРайМо», правда?

День 10

Если бы у меня попросили совет по написанию постельной сцены, я бы сказал: не пишите её, когда тёща приехала погостить. К сожалению, когда участвуешь в «НаНоРайМо», важна каждая минута, и персонажи вынуждены заниматься этим, в то время как дочь прыгает у бабушки на коленках примерно в метре от меня. Я стараюсь закрыть им обзор, писать как можно быстрее, а затем захлопываю ноутбук, чувствуя себя грязным и обещая, что никто и никогда этого не прочтёт, включая меня.

День13

Выходные дни самые тяжёлые – на них запланированы встречи – и я вымотан попытками писать каждую свободную минуту (оказывается, время, необходимое, чтобы сварить детям макароны – очень значительный десятиминутный промежуток). Я пишу в очереди к врачу. Я пишу в машине, ожидая дочь с гимнастики. Но моё начальное преимущество в 3000 слов исчезло.

День 15

К 25 000 слов я выбиваюсь из сил. Сперва было весело поднять якорь и рассекать волны, оставляя за собой поток чепухи. Но сейчас я начинаю забывать, что вообще происходило: встретились ли уже эти персонажи? У этого отца двое мальчиков или двое девочек? Это ли тот самый парень, который встречается с без-всякой-причины-латвийкой?

День 17

Я совершил ошибку и пролистал уже написанное, которое, куда бы не упал взгляд, напоминает какое-то говношоу. Теперь проявляется недостаток планирования: все герои говорят одинаково (моим голосом), или на полпути меняют характер. Действие происходит в Лидсе, а могло бы где угодно – в Плимуте, Гонконге, на Луне – учитывая, как мало описаний я использовал.

День 21

Я сыт по горло поисковыми запросами вроде: «слэнг 90-х», или «кирпичная кладка в Чейплтауне примерно 1998 года», или, к своему стыду, «как сделать, чтобы персонажи понравились читателям». (Для справки: нужно, чтобы персонаж в самом начале позаботился о животном; какое облегчение – один из героев действительно спасает раненную птичку.)

День 24

Я пишу с 9 до 10 утра и с 9 до 11 вечера. Большая нагрузка по прошествии трёх недель, но конец уже виден. Я понимаю, что дойду до 50 000 слов, не допустив масштабных разрушений. У меня большие сомнения по поводу книги. Но простой стиль написания сработал в одном: на страницах есть настоящая история, и в ней есть хоть какой-то смысл. Похоже на достижение. И сколько, оказывается, возможно, если дать этому случиться.

День 29

В порыве творческого вдохновения я преодолеваю финишную черту, и у меня ещё день в запасе. Не буду врать, прекрасное чувство! Я каким-то образом написал 50 107 слов. Завтра добавлю ещё пару сотен, чтобы получить лишний светящийся значок. А потом прилягу отдохнуть.

Послесловие

Стивен Кинг советует подождать несколько недель, прежде чем перечитывать написанное. До того, как я доберусь до этого этапа, обещаю закончить историю, в которой, по моим подсчётам, должно быть около 80 000 слов. Чую, то, что есть у меня сейчас, написано плохо, правда, насколько плохо — я не узнаю, пока не перечитаю.

Не буду врать, это был каторжный труд, но оно того стоило. Статьи, которые я пишу для «Guardian», когда не косплею Грэма Свифта , теперь как будто пишутся быстрее, чем раньше. Также я пережил сложные полгода из-за пандемии: странный дискомфорт, от которого трудно было избавиться. Проект, хотя я сомневался, что на него хватит времени и сил, помог мне выбраться. Душевное здоровье заметно поправилось.

Тем не менее, лучшее достижение – хорош он, или плох, но я написал роман (большую его часть). Не каждый может таким похвастаться. И если бы я встретил Питера Кук на вечеринке 80-х и сказал, что пишу, ему бы пришлось ответить: «Впечатляет, Тим, хорошая работа… но зачем в первой главе ни с того ни с сего взялась латвийка?»

Начало первой главы

Сэм, стоя на другой стороне дороги, улучил момент разглядеть своего друга. Роберт Хантер ждал перерыва в потоке, покачиваясь с ноги на ногу, словно всерьёз намеревался прыгнуть в пространство между идущими друг за другом машинами. Он был только что с работы: в начищенных коричневых ботинках, рубашке с рисунком и жилете, волосы зачёсаны назад. Сэму вспомнился обрывок разговора, услышанный на работе: «Почему она постоянно сводит меня с парнями в узких брюках и остроносых туфлях?» Если она кого и опасалась, так это людей вроде Хантера, и не без причины.

Мнение агента

Автор: Каролина Саттон из «Куртис Браун», среди клиентов которых Маргарет Этвуд и Харуки Мураками

Молодец, Тим! Ты завершил первый черновик, а это непростая задача. У меня было столь же мало времени на его чтение, сколько «НаНоРайМо» дал тебе на написание, фоном для нас обоих постоянно тикали часы.

В романе рассказывается о группе друзей по университету: воспоминания и последовавшее за ними воссоединение, произошедшее благодаря фотографу группы.

Тема студенческой дружбы всегда вдохновляла начинающих романистов. Обучение в пансионе или университете неотступно повторяет естественный ритм истории изменения и становления, вплетаясь в ткань повествования. Втолкнуть героев в новое окружение, лишить подстраховки, заставить их вступить во взрослую жизнь и одновременно расставить на их пути безумные препятствия – эти приёмы писатели использовали веками.

Не имея времени на подготовку, под давлением сжатых сроков, Тим проявил хорошее чутьё и сделал из своей истории классический роман воспитания. Это атмосферный и глубоко прочувствованный роман, призванный воссоздать дух 90-х, в чём он определённо преуспел. Мне понравилось честное описание мужских характеров, типичных для того десятилетия, но, несмотря на правдоподобность, хотелось бы большой непредсказуемости. Для меня роман споткнулся именно на использовании предсказуемых приёмов: влюблённость, дружба, наркотики и смерть – всё это слишком знакомо. Если романист следует проторенной дорогой, читательские ожидания нестандартного подхода, будь то голос или сюжетный поворот, взлетают до небес. Я бы сказала Тиму: если хочешь, чтобы твоя история выстрелила, привнеси в неё что-то уникальное, чего ещё никто не делал.

Что касается самого текста, у Тима хорошее чутьё на отдельные сцены, но я бы посоветовала ему уделить больше внимания переходам между ними. Иногда казалась необоснованной смена точек зрения, и первая половина романа заметно лучше продуманна, чем всё остальное, но это естественно, когда пишешь в нереально короткие сроки.

Тим Джонз (Tim Jonze)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ