Цитаты из книг — Владимир Глоцер

У нас уже были такие отношения, что когда я, например, возвращалась с работы, я не сразу входила, — я приходила и стучалась в дверь. Я просто знала, что у него там кто-то есть, и чтобы не устраивать скандал, раньше чем войти стучала. Он отвечал: — Подожди минут десять… Или: — Приди минут через пятнадцать.

Он искал, всегда искал Того, Кто помог бы ему не страдать и встать на ноги. Он всё время страдал, всё время. То  ' он нашел девушку или женщину, в которую влюбился, и жаждал взаимности, то  ' еще чего-то хотел, чего-то добивался и нуждался в помощи. Но он был постоянно измученный отэтих своих страданий.

Однажды ночью, — я уже спала, — Даня разбудил меня и сказал, что мы будем охотиться на крыс. Крыс в доме никаких не было, но он придумал, что мы будем за ними бегать. Для этого мы должны были одеться по-особенному. Я уже не помню, что я надела и что надел Даня. Но это была явно не парадная одежда и даже не такая, в какой…

Хотя Даня мне никогда особенно не рассказывал про свой первый брак, я знала его первую жену. Она была француженка, еврейка-француженка. Очень хорошенькая. Звали ее Эстер. Даня говорил мне: — Эстер — такой тип жены-куклы… Но мне она показалась очень симпатичной, мы с ней ходили, гуляли. И был случай, когда на талоны давали…

Он всегда одевался странно: пиджак, сшитый специально для него каким-то портным, у шеи неизменно чистый воротничок, гольфы, гетры. Никто такую одежду не носил, а он всегда ходил в этом виде. Непременно с большой длинной трубкой во рту. Он и на ходу курил. В руке — палка. На пальце большое кольцо с камнем, сибирский…

В Царском Селе, как я уже говорила, жила тетка Дани, Наталия Ивановна Колюбакина. Даня ее очень любил и, повторяю, слегка побаивался.…. Я тогда училась кулинарничать и однажды сварила очень хороший, вкусный суп, на свинине и, не помню, еще с чем. Ну, очень хороший. И как раз к нам приехала Наталия Ивановна. Я сварила…

— Я сейчас бегу, мне некогда, я собрал немного денег, чтобы купить нам билеты, — послезавтра большой концерт, в котором будут исполняться «Страсти по Матфею» Баха.  …Люди от духоты и переживаний теряли сознание, и их выносили из зала. Мы стояли, прижатые другими, у самой стены, далеко от сцены. Ажиотаж был небывалый,…

Шли мы в гости боком боком, Подошли и видим дом. Посмотрели оком оком Да конечно это дом. Посмотрели оком оком Дом как дом! Ну просто дом! Подошли мы к дому боком Снова смотрим. Видим дом. Обошли мы дом вокруг. Увидали двери вдруг. Подошли мы к двери боком Постучали тук тук тук.

Однажды Даню вызвали в НКВД. Не помню уже, повестка была или приехали за ним оттуда. Он страшно испугался. Думал, что его арестуют, возьмут. Но скоро он вернулся и рассказал, что там его спрашивали, как он делает фокусы с шариками. Он говорил, что от страха не мог показывать, руки дрожали.

Я бы ни за что не уехала из России, если бы мне не сказали, что он умер. Если бы не захлопнули тюремное окошко и не выбросили этот пакетик. Я бы никогда не оставила его там одного. Я только мечтала, чтобы его выпустили и мы бы снова жили вместе.

Даня был странный. Трудно, наверное, было быть странным больше. Я думаю, он слишком глубоко вошел в ту роль, которую себе создал.

Всю жизнь он не мог терпеть детей. Просто не выносил их. Для него они были - тьфу, дрянь какая-то. Его нелюбовь к детям доходила до ненависти. И эта ненависть получала выход в том, что он делал для детей. Но вот парадокс: он имел у них сумасшедший успех. Они прямо-таки умирали от хохота, когда он выступал перед ними.