Цитаты из книг — Аль Квотион

Когда человек превращается в птицу, То кто-то всегда превращается в небо, Смывает свои прошлогодние лица, Рисует глаза из оттенков рассвета, Становится выше на самую малость, На беглый пролет между телом и богом, Становится старше на тихую старость И младше на солнце, вдруг ставшее слогом. Становится искренним в счастье и…

Чувство дома... Оно где-то глубоко в нас, и, уходя, мы уносим его с собой, чтобы одарить им новые места и новых людей. И поэтому нам некуда и незачем возвращаться. И, стоя на пыльной проселочной дороге, вдруг понимаешь — ты еще в пути, но ты — дома.

Можно долго бежать из города в город, из реальности в реальность, из жизни в жизнь, вот только каждый раз, устало оглядываясь вокруг, ты снова увидишь лишь себя. И отразившись в небе, ты подставишь лицо медленному снегу и будешь смотреть, как он падает на глаза, неся в себе последнее благословение тишины.

Мне порой забавно наблюдать человеческое желание стать Избранными. Инакими. Не похожими. И при этом обязательно самыми-самыми. Так, чтобы эта инакость соответствовала морали общества, презираемого ими «стада». Невероятно продвинутыми, потому что ограниченность в обществе не ценится, всезнающими, потому что знание — это…

Как просто порой любить корабли. В тяжелые дни, когда небо валится из рук, когда судьба завязывается в тугие морские узлы, просоленные бедами, когда твой человек из опоры превращается в оппонента, когда нет больше сил открывать глаза и видеть все то же: стену дома за окном, не выброшенный мусор, недомытую посуду,…

Княгиня Ольга, Вы бледны. Княгиня Ольга, Вы печально Встречаете рассвет зимы, В котором птицы замолчали. Княгиня Ольга, Вам к лицу Хрустальность льда и ломкость снега. Я Вас, конечно, украду Из замерзающего века, В котором ждете Вы конца, Еще жива, уже седая, Прозрачный полукруг лица Под тяжестью времен склоняя. Времен?…

Иногда стоит перевернуть этот мир вверх ногами. Не ради больших перемен и восторженного взгляда души, а просто так, от нечего делать. Проснуться в своей кровати, принять душ, а потом пойти и покорить Эверест. И станцевать на его вершине безумное танго со всеми ветрами, смеясь в пропасть неба. Или прочесть свежую газетку,…

Меня учили всегда, во что бы то ни стало — не показывать вид, что мне плохо. Не открывать слабых мест, никогда. Нет, я отнюдь не железный и отнюдь не герой, я ною и жалуюсь, как и все мы, просто когда болит сердце, я жалуюсь на пятку.

Я хочу увидеть море. Я хочу дышать до головокружения этим воздухом, густым от мерно вздрагивающей водной глади, от криков птиц, пронзительных, как последнее откровение Бога. Я хочу лежать на мокром прибрежном песке, без одежды, без прошлого, без будущего и курить в сырое небо, улыбаясь невероятной свободе каждого движения…

А на небе — звезды. Самые обычные звезды на самом обычном небе. И я не знаю и не хочу знать их имен. Я хочу просто смотреть, показывать на них пальцем, улыбаясь, и говорить тебе: «смотри, как красиво». Там сложность стремится к простоте. Там на заре выпадает роса и мы шлепаем по ней босиком, и я не читаю тебе стихов о…

Но человек со временем меняется: меняются его идеи, ценности, приверженность и вера в те или иные слова. Лично для себя я не нашёл тех слов, в которых я уверен настолько, что могу сделать их своим девизом, жизненным кредо или чем-то аналогичным. Которые я просто захочу сохранить с собой навсегда. Потому что завтра я буду…

Старик, который любил птиц. Скамейка, подсохший хлеб и пёстрые голуби, воркующие о весне и доверчиво подходящие так близко, что можно рассмотреть в круглых глазах отражение парка и кусочек неба. Это всё, чем он владел, но большего он и не желал. Но как трогательно, как глубоко он любил эту резную скамейку, этих смешных…

Если бы я смотрел на что-нибудь, кроме тебя, я бы нашёл огромный мир, невероятный по своей распахнутой настежь красоте. Но знаешь… Свои звёзды, огонь, листопады, траву, цветы я нахожу в тебе. И в рамках моей смешной простуженной души это несравнимо больше огромного мира, приютившего нас в долгом пути, именуемом жизнью.

Я говорю вам: будьте, длитесь, звучите, продолжайтесь, живите взахлеб, любите отчаянно, смейтесь искренне и, падая сбитыми в кровь коленями на просоленную от слёз землю, найдите силы встать.

Комнатная зима. И кормушка на окне с хлебом для голодных замерзших птиц, и мягкий свет из окна, который никогда не гаснет, и тихое уютное тепло, словно в доме моём не кончается праздник рождества, и звуки смеха, и речитатив стихов, которые я порой читаю вслух для того, кого люблю, и тёплое молоко, похожее на вату неба, и…

Я верю в любовь, но не ту, пафосно возвышенную, идеализированную поэтами, а земную, по старой всем известной клятве: в горе и в радости. Не в ту, восторженно воздыхательную с показным умиранием за любимого и недалекого бросания к его\ее ногам мира, полцарства и хромой кобылы в довесок, а в ту, где трудности в невымытой…

Живи настоящим. Забудь прошлое, оно несет печали, не думай о будущем, оно несет тревоги, живи настоящим, потому что только так можно быть счастливым. Каждый день кто-нибудь непременно говорит мне эти слова. Это не сложно понять, такое размышление нынче в моде, им пестрят разноцветные картинки, его любят глубокомысленно…

Нужно уметь хранить в своём сердце неисчерпаемые запасы доброты, россыпь золотых смешинок, самую настоящую радость и очень мудрую любовь. И не терять их никогда, сталкиваясь с бедами, учась терять, встречая боль и горе открытой настежь грудью, в которой всё равно остаётся тепло, в которой звучат свирелями детские голоса,…

Мы счастливые люди. У нас есть крыша над головой, на кухне еда, уютный свет монитора и доступ к интернету. Да, у каждого своя собственная боль, которую мы любим возвеличивать, доводя до ранга трагедии, но мы — счастливые люди. И мы пишем стихи. Стишки-мотыльки, неуклюжие создания с толстым брюшком опостылевших идей и…

Это люди, кажущиеся нам наивными, намного более чувствительны к этому миру. Нам бы, циникам, учиться у них смотреть на мир непредвзятым взглядом ребёнка, воспринимать его интуитивно-честно, не боясь повторится в своих идеях, а мы смеёмся над банальностью слов, слепые и потерявшие что-то важное.