Цитаты из книг — Плутарх

Ибо, как говорят, наряду с прочими дарованиями он обладал величайшим искусством пленять людей, применяясь к их привычкам и образу жизни, чтобы стать похожим на них; в искусстве менять свой облик он превосходил даже хамелеона, который, по общепринятому мнению, не может принять только одного цвета белого; Алкивиад же,…

Как железо, размягчаясь в огне, опять сжимается и собирает в себя все свои частицы от холода, так и Алкивиад, изнеженный, преисполненный гордости, под влиянием речей Сократа, когда последнему удавалось его поймать, много раз сжимался и собирался в себя, становясь и робким и скромным, сознавая, сколь многого ему недостает…

Однажды он боролся; чувствуя, что противник его одолевает, Алкивиад, чтобы не упасть, притянул ко рту руки побеждающего и чуть не прокусил их насквозь. Тот отпустил его, говоря: «Ты, Алкивиад, кусаешься, совершенно как женщины». «Вовсе нет, — возразил последний, — как львы».

АЛКИВИАД имел собаку удивительной величины и красоты, обошедшуюся ему в семьдесят мин; он отрубил ей хвост, бывший необыкновенно красивым. Близким, упрекавшим его и говорившим, что все порицают его за поступок с собакой, он сказал, улыбаясь: «Случилось так, как я желал: мне хотелось, чтобы афиняне болтали об этом и не…

они считали неприличным бездельничать, лениться, и занимались гимнастикой, охотились, бегали, убивали разбойников, ловили воров и не давали в обиду угнетаемых, благодаря чему приобрели большую известность.

Когда он умер, его схоронили в Галах, у моря, но берег перед могилою осел и ее окружили волны, сделав совершенно недоступною для человека. На памятнике было начертано: Здесь я лежу, разлучась со своею злосчастной душою. Имени вам не узнать. Скорей подыхайте, мерзавцы! Говорят, что эту надгробную надпись Тимон сочинил себе…

Плутарх был "умным греком". Еще на заре исторического развития европейской цивилизации он призвал в взаимодействию между народами, показал римлянам ограниченность их силы, пределы их экспансии. Мир, по Плутарху, разнообразен, люди и страны все по своему неповторимы и жизнь их специфична, но это не исключает взаимного…

Указывают и на то, что глаза свиньи так направлены и так стеснены в своих движениях, что она не может смотреть вверх и увидеть небо, если только не опрокинется навзничь вопреки своей природе. Если же привести её в такое положение, то она прекращает своё постоянное хрюканье и остаётся в покое, поражённая страхом при виде…

Пир семи мудрецов. [Ответы мудрецов на вопрос, какой дом наилучший] Солон сказал так: "Лучший дом, полагаю я, тот, где добро приобретается без несправедливости, сохраняется без недоверчивости и тратится без раскаяния". Биант: "Тот, в котором хозяин так же ведёт себя по доброй воле, как вне дома - по воле…

Рассказывают, что однажды в Собрании он поднялся на ораторское возвышение, и, когда все замолкли, до крайности изумленные, произнес следующие слова: «Есть у меня, господа афиняне, участочек земли подле дома, и там растет смоковница, на которой уже немало из моих любезных сограждан повесилось. Так вот, я собираюсь это…

Врач Менекрат за успешное излечение в нескольких безнадежных случаях получил прозвище Зевса. Он бесстыдно пользовался этим прозвищем и отважился даже написать Агесилаю: «Менекрат—Зевс желает здравствовать Агесилаю». Агесилай написал в ответ: «Царь Агесилай желает Менекрату быть в здравом уме».

Кто-то ему сказал: «Это прекрасный человек и друг римлян». «Возможно, – возразил Катон, – но по самой своей природе царь – животное плотоядное».

«Зако­ны у людей раз­лич­ные: одно счи­та­ет­ся пре­крас­ным у одних, дру­гое — у дру­гих; но у всех счи­та­ет­ся пре­крас­ным чтить и хра­нить род­ные обы­чаи».

Жизнь Никия была тако­ва, что он мог ска­зать о себе сло­ва­ми Ага­мем­но­на: "Защи­тою нам спесь, но перед чер­нью мы Явля­ем­ся раба­ми…"

Ликург не в писа­ни­ях и не в речах, а на деле создал государ­ство, рав­но­го кото­ро­му не было и нет, явив­ши очам тех, кто не верит в суще­ст­во­ва­ние истин­но­го муд­ре­ца, целый город, пре­дан­ный фило­со­фии.

Он (Ликург) вовсе не стре­мил­ся поста­вить свой город во гла­ве огром­но­го мно­же­ства дру­гих, но, пола­гая, что бла­го­ден­ст­вие как отдель­но­го чело­ве­ка, так и цело­го государ­ства явля­ет­ся след­ст­ви­ем нрав­ст­вен­ной высоты и внут­рен­не­го согла­сия, все направ­лял к тому, чтобы спар­тан­цы как мож­но…

Люди недол­го слу­ша­ют­ся тех, кто не может началь­ст­во­вать, и пови­но­ве­ние — это искус­ство, кото­ро­му учит вла­сте­лин. Кто хоро­шо ведет, за тем и идут хоро­шо, и как мастер­ство укро­ти­те­ля коней состо­ит в том, чтобы сде­лать лошадь крот­кой и смир­ной, так зада­ча царя — вну­шать покор­ность...

И Ликург не ошиб­ся в сво­их рас­че­тах. Спар­та пре­вос­хо­ди­ла все гре­че­ские горо­да бла­го­за­ко­ни­ем и сла­вою на про­тя­же­нии пяти­сот лет, пока блю­ла зако­ны Ликур­га, в кото­рых ни один из четыр­на­дца­ти пра­вив­ших после него царей, вплоть до Агида, сына Архида­ма, ниче­го не изме­нил.