Истории — стр. 2

И как наконец-то научиться жить взрослой жизнью, если не можешь себя контролировать даже с книжками?..

Есть, понимаете, какая-то очередность, последовательность, планы, которые выстраиваешь бережно, радуясь за свою серьезность. Вот, мол, и работа есть, и бюджет распланирован, и на выходные успеешь съездить куда-нибудь в гости к родственникам, поиграть в Монополию и научить читать младшего брата. Якобы образумилась, выросла, оставила всякие безумные идеи. А потом бежишь с работы на поезд, забываешь дома паспорт, опаздываешь, но все равно приезжаешь на вокзал за час, чтобы слушать гимн, ловить поезда-птиц, и...

Даже не удивляешься, когда осознаешь, что Красная стрела уже летит от одной столицы к другой, и вся размеренность вместе с этим летит к черту, потому что по всем законам мироздания не должно было быть ни верхней плацкартной полки, которая, само собой, #42, ни туманного ГЗ МГУ, ни высотки-Дома.

И, представляете, летишь по бульварам в восьми сотнях километров от дома, встречаешь случайных знакомых и радуешься сияющему городу. Нагло обрываешь чужой телефон, потому что грустно хочется плакать, а значит, нужно позвонить и рассказать об этом - чтобы грусть отступила, оставив вместо себя ощущение защищенности и уверенность в том, что _все_будет_. Чтобы проснуться в хостеле от внезапных смс, а потом спрашивать, где находится этот чертов Сбербанк ( - Ну, там у тебя справа от Чистых прудов есть улица... - А справа - это если встать лицом куда??), консультироваться про трамваи и влетать в почти закрывшийся книжный, прятаться от дождя, и "Что мне нужно почитать? Мне нужен Гейман?" - нужен, конечно, даже если останешься в чужом городе совсем без денег и без малейшей мысли о том, как вернуться домой.

И где-то внутри сидит такая себе взрослая Настя, которая бурчит о том, что я ведь даже не читаю бумажные книги, но ее можно обнимать, пока опаздываешь к закрытию метро, и транскрибировать слова на обложке, пока сидишь на паре в уже-не-своем институте. И заново влюбляться в мир, жизнь, город (...), и

- Ты уже решил, чем займешься?
- Посмотрю мир, - ответил Никт. - Попаду в неприятности. Выберусь из неприятностей. Побываю в джунглях, увижу вулканы, пустыни и острова. И людей. Я хочу встретить много-много людей.

Спасибо, жизнь, что ты настолько прекрасна.

Года 3 назад мы с подругами отмечали окончание сессии и я подарила обеим по подписанной книге. И, так сказать, положила начало традиции книгодарения в нашей небольшой компании. С тех пор на каждый праздник, как минимум, у нас шла в придачу книга.
И вот, перед свадьбой одной из подруг, я бродила в отделе сентиментальной литературы, выбирая что же ей подарить. И, прихватив что-то из Мойес, я уже направлялась к кассе, как в отделе новинок увидела обложку "Марсианина". Взяла просто полистать чего это там такое интригующее. Открыла на страницах, где Марк берется за возделывание картофельных полей и, да простит меня Мойес, сразу же вернула ее роман на полку. К слову сказать, мы биотехнологи, а подруга у которой намечалась свадьба защищала диплом по микроклональному размножению картофеля. Судьба, подумала я и приобрела ее.
Я не могла оторваться от книги ни на минуту. И, приехав на торжество, будучи под впечатление с горящими глазами вручала сие произведение невесте. Видимо, мой отзыв сумел ее заинтриговать и она рассказывала как начала читать ее после свадьбы. С тех пор глядя на эту книгу, я не могу думать ни о чем другом, как о том, что моя подруга сидит в свадебном платье и, наплевав на жениха, зачитывается марсианскими приключениями Марка Уотни))))

Моя бабушка ненавидит фантастику. Ни в каком виде, ни под каким соусом. Классика, детективы, боевички - это да. А вот вся эта неправдоподобная чушь - увольте! Пока я не подсунула ей Марсианина с неделю назад. И что я вам могу сказать за этот Сахалин. Если пожилой человек с видимым удовольствием прочитал в свои 70+ книгу жанра, которого он не понимал всю свою жизнь - эта книга таки хороша)))) Теперь у моего Марсианина даже персональная закладка имеется - из пригламуренной красной подарочной ленточки))))
Ну и таки да, бабуля, как биолог, прониклась картофельными плантациями Марка и незаменимостью изоленты в повседневной жизни))))

Нашла красивый фанарт - у Энди Уира в фэйсбуке))
Лично мне наиболее симпатичен первый - ведь хоть и не видно лица, но тут чувствуется Марк! Да и визуализация его "домика" отличная.
Вообще читать книгу начала в ожидании экранизации (фильм обещают к прокату осенью этого года), и с таким азартом, какого давно не испытывала, всей душой болея за Уотни и растягивая последние главы. Ведь с одной стороны, жутко интересно, что же будет дальше, а с другой - не хочется прекращать волноваться за Марка. Он мне ужасно симпатичен - такой упрямый и несгибаемый сукин сын, что хочется прямо обнять и сказать, что он молодец. Наверняка ему было и страшно по-настоящему, и отчаяние он испытывал не раз, и бодрость духа, возможно, его покидала, но вместо того, чтобы ныть и опускать руки, только крепче брался за дело, заставляя себя работать на благо своего же спасения (спасение утопающих... ). Как удачно, что он при этом не только хорошо подготовленный астронавт, но и смекалистый парень - настоящий инженер! :)
Надеюсь, что создатели фильма не потеряют в процессе очень важную главную составляющую романа - ироничную подачу от лица Марка.

Плюс 76. Как на Лайвлибе.

Во многих приложениях, позволяющих читать электронные книги, есть система оценок/звёздочек, статус книги (прочитана, читаю, хочу прочитать), цитаты, словом, всё то, чем мы обычно пользуемся на Лайвлибе.

Однако даже если говорить конкретно о лайвлибовцах, нам эта функция тоже может пригодиться. Например, если отключился Интернет, можно не записывать или запоминать, какую оценку поставил книге, а выставить её в этом приложении. Я так обычно поступаю с цитатами. К тому же у вас будут данные о прочитанных вами книгах сразу в двух версиях, что намного более надёжно: можно не бояться, что информация потеряется.

Ну, а для тех людей, кто уже использовал подобную систему, будет проще освоиться на Лайвлибе, если они до этого ещё не были зарегистрированы!

Сегодня нечаянно подслушала рассказ девчонки лет 12 маме о некоторых, хм, школьных неприятностях.
В школе девчачий туалет на третьем, мальчишеский на втором этаже, учительский на первом: "знаешь, мам, ну рядом с библиотекой дверь такая тяжелая". Девчонке приспичило, а её то ли не пустила, то ли пустила со словами "только быстро, нельзя вам здесь" Ольга Николавна.
И тут девчонка неожиданно выдает: "а помнишь, помнишь мы кино смотрели про прислугу. Там чернокожим тоже нельзя было в одни туалеты ходить".
И смех, и слёзы.
Знаю школу эту, помню библиотекаря Ольгу Николаевну. Да и с САНПиНами сталкивалась: школа оборудована правильно.
Ох, не хотела бы я слышать, что Ольга Николавна ответит смышленой школьнице следующий раз. Девчонка-то летом собралась книжку читать.

"Мне очень нравятся карикатуры военного времени, но есть одна совершенно загадочная, из «Панча» 1944 года."

Панч...- для меня кое-что оччень личное,родное,кровное. Стало жутко интересно узнать о чём идёт речь.

Итак, интернет выдал:

1841

Важным событием для английской журналистики можно считать создание юмористических журналов «Панч» (1841)

«Панч» (англ. «Punch») — британский еженедельный журнал юмора и сатиры, издававшийся с 1841 по 1992 год и с 1996 по 2002 год.

История

Журнал «Панч» был основан в 17 июля 1841 года Генри Мэйхью (англ. Henry Mayhew) и гравёром Эбенезером Ланделлсом (англ. Ebenezer Landells). Его первыми редакторами были Мэйхью и Марк Лемон (англ. Mark Lemon). Первоначально журнал назывался Лондонский Le Charivari, что указывало на намерение издателей ориентироваться на французский сатирический журнал Le Charivari. Вскоре редакторы с тем, чтобы отразить сатиристическую и юмористическую направленность журнала, приняли решение поменять название на имя сатирического кукольного персонажа Панча.

С журналом «Панч» регулярно сотрудничали художники Майлз Фостер, Джон Тенниел и Этель Рид. Эта группа стала известна как «Братство Панча». В журнале часто печатался Чарльз Диккенс, именно в «Панче» был впервые опубликован роман Теккерея «Ярмарка тщеславия». Также с «Панчем» сотрудничали писатели Алан Милн и Дж. К. Джером.

Trimming a W(h)ig
August 28, 1841 (Vol.1, p.79)

И вот тут срабатывает следующая цитата из книги:

"Вот что мне нравится в чтении: одна-единственная деталька в повествовании заставляет взяться за другую книгу, а крохотная деталька в ней — за третью… Бесконечная геометрическая прогрессия, рожденная погоней за удовольствием."

Пошла поискать кукольного персонажа Панча.

Панч (англ. Punch, сокращение от Puncinello) — персонаж английского народного театра кукол.

Впервые Панч появился в Англии в 1662 году в представлениях итальянских марионеточников. Со временем Панч становится постоянной маской шута в кукольных представлениях.

Панч — это горбун с острым крючковатым носом, в остроконечном колпаке. Он гуляка, плут, весельчак и драчун.

На подмостках театра Панч приобрёл сценического партнёра — Джуди, вместе они составляют вот уже несколько сотен лет дуэт Панч и Джуди.

Панч и Джуди

Панч близок по характеру с такими персонажами как Пульчинелла, Полишинель, Петрушка.

Вот такая история, безумно интересная для меня!

Как многие из вас наверняка знают, премьеру фильма "Виноваты звезды" переносили не раз. Когда я узнала, что его перенесли аж на сентябрь, хотя в Америке примера уже прошла в мае, я была в бешенстве. Мне очень хотелось посмотреть фильм, по книге, которую я безумно люблю (и считаю одной из самых лучших прочитанных мною книг). И тут как раз появляется возможность его посмотреть. В Москве проходит кинофестиваль. И я тут же собралась!
Фильм ПРЕКРАСНЫЙ!!! Я в полном восторге. Игра актеров на высшем уровне! Плакать я начала чуть ли не с первой же секунды. Все снято четко по книге, все диалоги, сцены не изменены, никаких добавок. Хочется только об этом говорить и говорить! Я очень рада, что смогла посмотреть фильм (хоть он и был на английском с субтитрами, это ничуть не помешало, даже наоборот было приятно слушать голоса актеров, а не переводчиков).
Я обязательно схожу на фильм еще раз в сентябре! Я всем очень советую посмотреть, даже если Вы не хотите опять плакать, все равно сходите (если что возьмите солнечные очки), потому что уж очень редко бывают такие хорошие фильмы! На мой взгляд это лучшая экранизации книги!

Мне сие прекрасное произведение напомнило "шедевры" наших современных мэтров - Фокина, Богомолова и ко. Словосочетание "современное искусство" на меня действует, как крест на вампира. Все с вами понятно - вы сами провозгласили себя гениальными, и главное теперь - пафосно дуть щеки и с помпезным видом вещать о своей гениальности. В чем? В ЧЕМ??? Да, я ретроград, который ждет от искусства эмоций и мыслей. В балете "Спартак" в Михайловском заменили концовку, и теперь руки тянутся к распятому Спартаку как ростки - но это так сильно, так зловеще и трогательно.
Ходила я тут в БДТ на Крючкову. Казалось бы - что могло пойти не так? Современный режиссер и современное искусство. Он напихал так много всего - разнообразные костюмы, 3Д-проекции, какие-то граффити на людях - в пустоту. Единственная моя эмоция была - недоумение. Ну еще кринж. Это все делалось, просто чтобы сделать - а текст тупо читался на фоне. Зачем она выходила в роскошном красном платье, если потом тупо гнала ту же пургу? Зачем - из зала в кожаном костюме эсесовца? Это - пустышка, фарс ради фарса, пыль в глаза. И еще шлюха-трансвестит - но он/она/оно оказалось самым забавным персонажем.
Еще в нулевых в одной из книг серии "Компания с Большой Спасской" я читала, что современные режиссеры решили ставить "Отелло" в аквариуме, а "Ромео и Джульетту" на шведской стенке. Что-то мне это так врезалось в память своей абсурдностью. И смотрите, что мы имеем. Чего только не сделают, чтобы делать вид, что что-то "революционное придумали". На шведской стенке, 3Д-проекции - угу.

Я сейчас стажируюсь в одном издательстве. В то время, когда я ехала на очередной рабочий день, читала "Человек-комбини". Когда закончила читать(это заняло у меня,кажется два дня), я была рада за Кейко. Она, какая бы ни была, а нашла своё место, где стала идеальной шестеренкой механизма. У ее есть место. Она ему предана, ей там нравится, там еë сущность.
Тот момент повествования, когда она остаётся без работы, очень сильно откликнулся мне: я тоже не знаю, что делать со своей жизнью. До полноценного поиска я забила на себя также, как Кейко. И, подобно ей, хочу работать лишь в своём "комбини". Мое комбини - это издательство. Пусть я не буду делать именно то, чему меня учили, зато я стану винтиком в месте, которое отозвалось мне. Но я пока не знаю, смогу ли ввинтиться. Стараюсь, выкладываюсь, но, возможно, все же выпаду и закочусь.

Недавно ехала в автобусе с работы домой и читала "Марсианина" (как раз приближалась премьера фильма). Напротив меня сидел не слишком трезвый мужчина, почти всю дорогу молчал, но, видимо, не выдержал и поинтересовался что же я такое читаю.
*молча показываю обложку*
Он секунд 10 изучал ее и с сомнением в голосе спросил:
- Маринина, да?
Я не стала спорить и просто кивнула. Так потом все оставшееся время слушала о том как он любит читать (особенно Маринину, ага), спрашивал о чем книга, просил продать ее (я отказалась, наверное, зря. Могла бы подзаработать :)).
Но тут, наконец, мне надо было выходить. А мой собеседник поехал дальше.

Читала книгу и было забавно как Марк любовно выращивал свою "картоху", а после ненавидел. Так вот я поссорилась с родителями и 3 дня подряд ела только рис, я и представить не могла, что все настолько быстро приедается. Теперь поняла насколько он был близок к отчаянью...

Я достаточно давно пыталась купить ее. Но обстоятельства постоянно мешали. И вот месяц назад я случайно увидела эту книгу в книжном магазине. Хоть я пришла туда с другой целью , но не купить ее было бы смертным грехом, а я и так не святая. Так что, книга оказалась у меня. Лежала на полке и ждала своей очереди. А вчера я решила, что время пришло. 

Конец мая, примерно двадцатое число, две тысячи четырнадцатый год.

Очередная раскрученная книга, трейлер к фильму по которой крутили в кино пару месяцев назад. В ролях - единственное имя цепляет взгляд - Уиллем Дефо, влюбивший меня в себя своей ролью в "Adam Resurrected". Решено - иду. Но сначала прочитаю качественно воспетый социальными сетями роман.
Новости из Москвы: у историка улучшение. Ходит в школу, работает, читает, даже улыбается. Вспоминаю нашу встречу на новый год: вечную улыбку, которую не сотрет ничто, даже рак, запах сигарет. Какие-то жадные, несдержанные объятия. Мы скучали друг по другу, неизвестно, кто больше. Оно и понятно: в следующий раз, возможно, только летом увидимся, если повезет и мне удастся вырваться до начала моих личных разъездов вне Москвы. На лето вообще тяжело договориться о встрече со знакомыми: сессии, поездки, практики, - планируем с мая.
Электронный файл, разрешение pdf, оригинальный текст: зачем искать перевод неизвестного качества (а в случае новых книг оно обычно оставляет желать лучшего)?
Английский язык не способствует обостренному чувственному восприятию: за год жизни в Нидерландах он стал инструментом, окончательно потеряв свою привлекательность. Язык книги прост, напоминает наши студенческие разговоры в те моменты, когда мы следим за грамматикой, но не слишком заботимся о выборе слов. В этом плане первокурсники - типичные young adult, пусть и не mature.
Роман написан так, что обречен разойтись на цитаты. Героиня мыслит афористично; не нужно выискивать идею, читая между строк: она преподнесена отдельным предложением в кристаллизованной форме и разве что маркером не помечена - "Проникнись и страдай".
Почему тогда я ни черта не чувствую?
Потому что помню, как меня обнимал человек после химии, у самого себя вызывающий отвращение из-за своей слабости? Потому что помню, какой уровень гемоглобина был у моей крестной, прежде чем ей посчастливилось через подругу перевестись в другую клинику и наконец-то перестать быть подушечкой для шприцев и пункций? Потому что последний год только и ждешь новостей, только об этом и спрашиваешь родителей, а в каждом письме связным учителям передаешь привет, зная, что собственного ящика у человека все равно нет?
Чтобы сочувствовать вымышленным персонажам, имея перед глазами две реальных истории в реальном времени, нужно иметь либо огромное сердце, либо докторскую степень по эскапизму. Мне повезло не иметь ни того, ни другого. А о воспетом рецензиями привкусе больничной палаты забываешь, вспоминая о запахе медицинских защитных масок перед входом в стерильную палату и худых руках женщины, восстанавливающейся после неопытности и пренебрежения врачей, превративших человека в призрак.

Историк умер двадцать шестого июня, утром в день моего последнего экзамена, за день до моего возвращения в Москву. Последние дни ему почти невозможно было достать обезболивающее, даже пройдя все возможные и невозможные инстанции. И в этом виноваты не звезды.
Спустя месяц, двадцать шестого июля, в венском кинотеатре шел фильм "Виноваты звезды". Кроме меня, в зале ни души. На последних минутах фильма ловлю себя на мысли, что надо бы как-нибудь рассказать ему о прекрасной выставке искусства времен Первой мировой, покорившей меня тремя часами ранее.
Память-стерва только уходит незаметно. Возвращается всегда тяжело и болезненно. И вся беда в том, что осознание утраты приходит через месяц, не раньше, случайно, нападая со спины, когда тебе не разделить свою боль с другими скорбящими на похоронах.
И мне было все равно, что подумают люди о моих мокрых глазах: слишком больно было дышать, чтобы думать.
Официант в ресторане по соседству с кино, где мне пришлось присесть и продышаться, обращался ко мне по-английски: ему казалось, что человек, у которого от слез сводит горло, на немецкую речь не способен. Он был прав.

О смерти крестной мне рассказала мама четырнадцатого мая две тысячи пятнадцатого года, на следующие сутки, не зная, что я уже знаю: можно было догадаться по ее молчанию весь прошлый вечер. Кто-то шепнул мне на ухо правильное объяснение вещей. Последний раз мы виделись под новый год.

Заразиться эскапизмом невозможно, равно как и увеличить сердце.
Поэтому уже год как на все слова Хейзел, на все ее цитаты, которые должны открыть истину ценности жизни и отстойность неизбежности смерти, у меня один ответ: "Я знаю."
А дальше можно рассказать свою историю. Начиная примерно с двадцатого мая.

Примерно это я пытаюсь доказать окружающим людям всю свою сознательную жизнь.
Что все люди равны. Вне зависимости не только от цвета кожи, но также и вероисповедания (включая атеизм), идеологии и даже сексуальной ориентации.

Кого не спросишь, все с радостью осудят расизм.
Многие с гордостью признаются в любви к книге или фильму "Прислуга".
Но почему тогда тот же подход не распространяется в нашей стране на другие "инакости"?..

Люди, давайте учиться толерантности и терпимости!
Ведь именно в этом идея книги, а совсем не только в осуждении факта того, что у цветных были свои собственные туалеты...

Вспомнила недавно, какая интересная судебная система была в Кавказской Албании. Когда против жителя государства выдвигалось обвинение, собирался круг из трёх судей, которые выполняли роль прокуроров. Если подсудимый признавался, то его казнили, а всё имущество делили между судьями. Хорошая мотивация для честного суда, верно? Но обвиняемый мог и не признаться, то есть выдержать все пытки, которым его подвергали, дабы узнать "правду". Тогда круг судей увеличивался на шесть человек и процедура повторялась заново. В случае очередного отказа собирались уже 27 судей. С того, кто выдержал все три круга и не признал свою вину, снимались все обвинения, первые же трое судей отправлялись на казнь и уже их имущество делилось на 25 человек - их коллег и бывшего обвиняемого.

Презумпция виновости существовала задолго до сталинских времён.

​Я убийца.
Звучит безумно, но я пишу это письмо той, кого убил…
Хочется попросить прощения и заплакать.
Кому отправить это письмо? Кто его прочтёт?
К ангелам такие письма не допускает цензура. Люди сочтут это безумием.
А ты, моё родная, ты где-то между человеком и ангелом…
Что мне делать с этим письмом? В нём.. вся моя жизнь, вся моя любовь… не нужная ни на земле, ни на небесах: на небеса меня просто не пустят.
А такая любовь жжёт как в аду, уже на Земле.
 
Знаешь, я, кажется, знаю, как появился ад на земле.
Ты любишь грозы? Знаю, что любишь.
Далёкие грозы во мгле вечера похожи на райские розы.
В самом слове — грозы, уже есть семена небесных роз.
Так и в моей любви к тебе был уже ад и рай, с самого начала.
Как думаешь, ад похож на планету, сплошь населённую алыми розами, грозами?
Человек просто просыпается среди роз от вспышки грозы, тень которой синей змеей скрылась в цветах.
И всё, никого больше нет. Розы, грозы…
Как в вечной и банальной рифме. И человек лежит под грозовым и цветущим небом, и из груди, запястий, плечей, у него мучительно прорастают розы: его память о той, кому он причинил боль на земле.
 
Когда допишу это безумное письмо, больше похожее на дневник обнажённого сердца, я пойду с ним в наш с тобой парк, когда разразится гроза.
Вырою глубокую яму, как для человека, идеально подходящую для тебя, и похороню в ней письмо, сердце своё.. свою боль.
На похоронах моего письма будут только наши друзья: вечерний дождь, гроза, тревожный шелест листвы и.. ворон.
Интересно, а если кто-то заметит, что я делаю в парке?
Приедет полиция и заставит меня снова копать зарытую яму.
Ворон надо мной будет каркать что-то своё, неверморное, дождь будет идти под медленным наклоном, как в кошмарном, душном сне, от которого нельзя проснуться, хоть и понял, что спишь.
Полицейская машина неподалёку, забьётся в припадке световой эпилепсии, а я буду со слезами на глазах сырую, и тоже как бы заплаканную землю, и в конце-концов все увидят лежащее на глубине тёмной ямы, обнажённое сердце моё — это письмо.
 
Да, я убийца, прости меня, любимая.
Так бывает в жизни: можно стать убийцей, даже не убив человека, а просто… убив отношения, что-то в человеке — убив: надежду.
Мы не можем быть вместе, и это звучит как безумие.
Не менее странно было бы, если бы на улице ко мне подошла странная незнакомка в плаще и тёмной шляпке, и, коснувшись моего плеча, сказала бы: ты умер..
И всё. Я просто иду дальше, живу куда-то, встречаюсь с друзьями, слышу детский смех в парке, пение птиц, листаешь книгу.. но в итоге понимаешь: незнакомка была права: это уже не жизнь, а существование.
Если тебя нет рядом — всё бессмысленно.
 
Я сегодня несколько раз просыпался ночью, от одной мысли: тебя нет в моём сне.
Просыпался, хватался ладонью за белые складки пустоты постели рядом со мной, словно я падал куда-то, и, спасённый мыслью о тебе, удерживался на краю ночи: засыпал с улыбкой, думая о тебе, а потом снова, просыпался в поту и слезах..
А под утро ты мне всё же приснилась.
Сон был странный: тесная комната сна и ссоры.
Сумрачно. Шторы у окна задёрнуты, и как бы вздрагивают от лёгкого сквознячка, но со стороны кажется, что кто-то в тёмном плаще отвернулся к стене и плачет, и плечи его тихо вздрагивают.
Двери в комнате не было. Точнее, она была заколочена досками, похожими на широкие полосы света в парке, отвесно, безвесно падающего сквозь листву.
Ты держала у груди свою чёрную кошку.
Я говорил тебе что-то тёмное, злое.
Причинял тебе боль, но и себе я причинял боль, т.к. слёзы были у меня на глазах.
Но странное дело: я физически видел, как причинял тебе боль.
 
От каждого моего резкого слова, кошка у тебя на груди вырывалась и царапала до крови грудь, плечи и руки, и получалось, что от моих слов у тебя на коже проступали алые раны.
Ты просто стояла возле окна и плакала.
Я чувствовал твою боль, но на моей коже не было порезов, и я хотел порезать себя сам.
Взял со стола нож, но ты тихо вскрикнула, увидя зажатый в моей руке долгий блеск.
Я сделал шаг навстречу тебе, и ты снова вскрикнула и замотала головой: у тебя на шее появилась нежная, как цепочка, алая полоса.
Хотел всего-лишь взять кошку у тебя из рук… хотел, чтобы и у меня были твои раны, но кошка сама выскользнула из твоих рук.
Мы стояли друг напротив друга, просто молчали и плакали, но алые раны таинственным образом продолжали проступать на наших телах: лицах, ладонях, груди и бёдрах..
В какой-то миг, раны на твоей коже стали таять, и как бы проявляться на мне, я весь истекал кровью, и тогда ты бросилась ко мне, желая обнять..
 
Проснулся я с криком в ночи, разбудив тихо плакавшую во сне, жену.
А под утро мне приснился тот самый сон. Один из тех странных снов без начала и конца, на берег которого ты выброшен, словно после кораблекрушения.
Я был на берегу моря и ты лежала на песке, смотря на меня, сквозь меня, в небо.
В твоей груди был нож. Хоть я и не помнил, что вонзил в твою грудь нож, я знал — это я тебя убил.
Но как это часто бывает во сне, нож был не совсем ножом: я не хотел тебя убивать…
Чего хотел? Проникнуть в тебя.. хотел войти в тебя интимнее, нежнее и глубже, чем в сексе: желал коснуться твоего сердца, остановив его, как уставший маятник часов в детстве, когда ещё не зная о Фаусте, в восторге от пения птиц, дождя, и поцелуя девочки в очках, я залез на стул к часам, желая остановить мгновение.. время.
 
Да, я убил тебя во сне, любимая. Но я хотел быть лишь с тобою и только с тобою, чтобы наc не разлучали больше твои друзья, твой парень и.. твоё беспокойное сердце.
Я просто лёг с тобой рядом на пляже и обнял.
Это было наслаждение: сознавать, что на острове нас не найдут и ты от меня никуда не уйдёшь, и я никуда от тебя не денусь..
Я мог теперь долго, сладостно, безумно долго лежать с тобой рядом и обнимать тебя досыта, ласково гладя тебя, тихую, мёртвую, смотрящую в небо.
Во сне я плакал и обнимал тебя, говорил такие нежные слова, которые не осмеливался сказать при жизни.
Затем сон стал зарастать реальностью, словно дикой и высокой травой.
Твоя милая плоть стала пахнуть тлением и смертью.
Меня снова разлучали с тобой, заставляли покинуть тебя.
Я нежно поцеловал тебя в бледные и холодные губы и закрыл глаза, как и полагается при поцелуе: тебе и себе.
А потом я.. как бы закрыл глаза своего обоняния и грустно улыбнулся.
В сумерках осязаний нас ничто больше не разлучало.
Был прибой моря, как бы с неба, было счастье..
Я дышал ртом. Я знал, что запах тления проникает в меня, но в этом почти осеннем и чуточку сладком запахе была и ты, и ты была во мне: было в этом смещении восприятия что-то смутно-гомосексуальное.
Я буквально дышал тобой и ты молчала во мне, как бы плечами запаха встав у моего сердца.
 
В какой-то миг мне стало стыдно, что я избегаю тебя, твоего обнажённого существования: в тлении плоти участвовал ведь каждый атом твоего милого тела; смерть, словно импрессионист, превращала твою плоть в трагичнейший и нежный пуантилизм существования: я дышал, вбирал тебя целиком, понимаешь? 
Я слишком люблю тебя, солнце моё, чтобы брезговать тобой даже в смерти: свет каждого расцветшего атома в тебе, ставшего душой и невесомостью запаха, я вбирал в себя и как бы прижимал тебя изнутри к своей груди.
Сон длился года, века…
Я обнимал уже не твою милую плоть, но твои белые кости: солнце, губы мои и синий прибой, продолжали тебя целовать..
Ты была моя, только моя, и во сне я знал, что нас не сможет никто и ничто разлучить.
 
Невермор, невермор, невермор…
Боже мой! Я только сейчас понял всю трагедию поэмы По — Ворон.
Утрата любимой, её смерть. Одиночество комнаты, распахнутое, как объятие ангела — окно, и влетевшая птица, у которой истомлённый горем человек, вопрошает: встречу ли я когда-нибудь свою любимую, в аду или в раю?
- Nevermore..
А в жизни ещё безумней: никогда, родная, ты слышишь? Никогда я не увижу тебя, совёнок мой нежный!
Мы не будем вместе — никогда!!
Грустно улыбаюсь… Эдгар По первоначально хотел вместо ворона вывести — совёнка.
Что смерть и ад перед этим безумием? Пустяк…
Знать, что ты не умерла, что ты живёшь и улыбаешься с друзьями, целуешь другого… и не быть с тобой, никогда!!
Сердце, вечный ворон, шепчет и сводит в ночи мою душу и сны: никогда!
 
Безумно сознавать, что лучшее, что было в жизни — осталось позади.
Ты бала лучшим, что случилось в моей жизни.
С тобой одной и жизнь то случилась моя, и вот, тебя со мной нет, а значит и жизни — нет.
Любимая, хочешь открою маленькую тайну?
В детстве, пережив как Байрон трагедию любви в 8 лет, я открыл таинственный закон природы, над которым смеялись взрослые, когда я рассказывал его им, как в бреду.
И только сейчас я осознал весь его трагизм: это закон множественности бесконечностей.
Если атомы — бесконечны в безграничной вселенной, то в атоме существуют более мелкие частицы, а в них, другие, ещё более мелкие, мгновенные.
И вот этих частиц, бесконечно больше бесконечных атомов.
Гармоничная лесенка бесконечности..
Я к тому, что вся эта грубая реальность, нас разлучившая, и даже смерть, что разлучит однажды наши тела, для меня — всего лишь робкий блеск в огромном и бесконечном мире — моей любви к тебе: в ней нас не сможет разлучить уже ничто.
 
Во снах и в сердце своём я живу только тобой: у моей любви — мышление дельфина: как дельфин никогда не спит, сначала дремлет одно полушарие его мозга, потом другое, так и я: ты для меня вечная, бессонная реальность.
Днём, я только о тебе и думаю. Засыпаю — и снова вижу тебя и живу тобой, с тобой.
Перерыл много мудрых и скучных книг, в поисках подтверждения моей странной любви к тебе: что-то похожее нашёл у Цветаевой и в одной книге по квантовой физике, которую даже не дочитал: всё это слишком туманно и сложно для меня.
Но была там дивная мысль.. о нас.
В фотонах света есть Пара. Её называют — запутанность. Всё как у нас…
Где бы не была другая пара, даже на расстоянии миллионов световых лет, другой, близкий ей фотон, будет ощущать всё то, что ощущает и другой фотон: эти осязания любви — выше скорости света.
Но если кто-то попытается измерить их единство, зафиксировав, они навсегда потеряют связь друг с другом.
 
Мне кажется.. наша с тобой возможная встреча и нежное безумие дальнейшего брака с тобой, это гибель для нашего безмерного чувства.
У меня к тебе не любовь, а — душа, звёзды, гроза и прибой океана!
Разве можно всё это заключить в комнату, в постель?
Разве можно.. жить с душою, в постели? Она мала для души..
Хорошая моя.. а тебе ведь хочется простого человеческого счастья: ощущать руку любимого в своей руке, прогуливаться с ним по парку, рассказывать ему утром свои сны…
Прости.
Крылья моей любви, в первую же нашу ночь на постели с тобой, проломят стены, перепугав насмерть соседей твоих и их кошку.
 
Где-нибудь в лесу или посреди океана, среди звёзд...ты жить не сможешь со мной.
Родная моя… чтобы мне быть с тобой, мне нужно… любить тебя меньше, по человечески, как любили тебя мужчины до меня и будут любить после, но.. так мало, преступно мало, я не могу тебя любить, это… больше чем убийство.
Мне жизненно важен каждый твой жест, каждая мысль, походка, малейшая складочка твоего тёплого голоса и дыхания: нет на твоём теле частички плоти, которая не была бы свята для меня, которую я не хотел бы поцеловать, к твоему нежному румянцу и смущению ангелов.
Подумать только! Ты вся мне нужна! Как бы ты не пошевелилась, как бы не выглядела с утра, в различные моменты жизни, чтобы не сказала — всё это мне дорого.
Словно в безграничной вселенной есть точка опоры для всего твоего милого существования, от первого воспоминания детства, до снов и твоего лилового ноготка на левом указательном пальце с милым, улыбчивым шрамиком.
Это.. предчувствие бессмертия.
Ни у одного цветка в мире, звезды, стиха, птицы — нет такой всепринимающей их точки осязания: родины сердца.
Если была бы, цветок, стих и звезда вмиг просияли бы чем-то ангелическим.
Ах, я даже и не мечтаю, что моё робкое существование было бы хотя бы на 5% кому-то интересно и важно.
Кому интересно, как я в детстве обнимал со слезами на глазах, дерево, переживая первую неразделённую любовь?
Кому важно… моё левое запястье с синей веточкой венки? Или моё правое ухо с маленькой родинкой на мочке, где могла быть серёжка?
 
Что-то странное стало происходить со мной: я стал жить тобой.. буквально.
Не имея возможности войти в тебя телесно, в сексе, я.. стал входить в тебя духовно.
Стал видеть, чувствовать и слышать то, что и ты, находящаяся от меня на расстоянии тысячи км.
Моя нежная плоть стала доверчивой фотографией нашей невстречи, которая намокает твоими осязаниями: пейзажи твоих осязаний и чувства проступают на ней.
Стоит тебе съесть что-то вкусное: твои любимые креветки, как я, вегетарианец, не только ощущаю во рту их матовою сладость, но у меня проявляется аллергия. И всё же я счастлив.
Если тебе больно… если тебя обидел твой мужчина, я могу беспричинно заплакать среди парка, общаясь с друзьями, и моё запястье покраснеет обжигающей болью, словно его кто-то с силой схватил.
Ощущаю я иногда и то… когда ты занимаешься любовью со своим мужчиной.
Тогда мне хочется сойти с ума…
 
Продолжаю своё странное письмо через неделю.
За это время произошло настоящее чудо.
Жена вернулась домой пораньше и обнаружила меня, на полу, возле постели: я был весь изранен.
Перевязав раны и приведя меня в чувство, жена перепуганным, оступающимся голосом спросила, что со мной случилось.
Что я мог ей ответить? Правду? Она никому не нужна в этом мире.. как и любовь.
Ты была за 1000 км от меня, а я был с тобою.. в тебе.
Ты ехала со своим мужчиной на машине, спорила с ним о чём-то и попала в аварию.
Время остановилось. Сердце твоё не билось: моё сердце билось в твоей милой груди.
Я как бы накрыл тебя собою и увёл в сторону.
Моё робкое существование на миг проступило рядом с тобой и на меня пришлась вся сила удара.
Уже потом, в письме от тебя я узнал, что ты действительно попала в аварию и чудом спаслась.
А ещё ты писала, как на миг, словно в нежном бреду, совсем рядом с твоим лицом, в кошмарно и блёстко накренившемся мире, ты увидела моё лицо, прозрачно и тепло коснувшись его..
Не могу больше писать, прости, моё солнце.
Безумно люблю тебя.
Дождь за окном… начинается гроза.

Несколько лет назад над нашей квартирой жил хирург. Иногда ( после очень трудных операций) напивался. Путал этажи- звонил или стучал к нам в дверь. Обычно глубокой ночью.
Первый раз это случилось во время моей командировки. Испуганная жена решила изобразить присутствие в доме мужчины. Закричала: "Дорогой, проснись!" Сосед застучал еще сильнее, выкрикивая: " Ах ты... ( женщина нетяжелого поведения)! Какого-то ... (мачо) привела!" На эти вопли прибежала его жена ( маленькая хрупкая мышечка), тихонечко что-то ему сказала и увела домой.

Я много времени сейчас провожу в дороге. И порой иду домой пешком, километров так 7. Иногда, если погода не радует - ветер там, дождь или жара - само по себе включается нытьё: "Ой, да сколько можно так, да ну его всё в пень, да щас я лучше подъеду" и т.п. Так было раньше.

А теперь - я просто вспоминаю Марка Уотни, и мне сразу становится легче. Мне не жарко, расстояния - фигня собачья, и вообще - я даже могу идти без скафандра!

Спасибо, Марк, спасибо, Энди - Вы теперь мои самые лучшие мотиваторы.
И я говорю не только о дороге и прогулках пешком))

Возвращалась вчера домой на электричке, читала "Виноваты звезды" – герои приехали в Амстердам, встретились с автором "Царского недуга", а затем направились в музей Анны Франк.
Приезжаю домой, решаю заглянуть в Instagram, открываю - а там...

Как же люблю такие совпадения!

​- Я расскажу тебе эту маленькую историю, шёпотом.

- Боишься меня разбудить? Я уже не сплю…

- Нет, просто, шёпотом, я не заикаюсь. Шёпот как-то лечит дефекты речи и даже, души.
Шёпот таинственен не меньше, чем обратная сторона луны.
Он словно бы… реликт какого-то древнего, быть может даже, райского, языка: на нём до сих пор, с лёгким, небесным акцентом, говорят змеи, шелест листвы, влюблённые и тени от крыльев птиц на вечернем окне.

- Было бы славно, если бы все люди на земле, хотя бы на месяц, говорили только шёпотом.
Все морщинки гордыни, обид, на челе души, светло бы расправились, и политическая подлость нескончаемых, танталовых разговоров о чём-то важном и светлом, приобрела бы милый оттенок детской тайны, словно голоса, уменьшившись до шёпота, стали подобны невинным детям…

- Саш, ты с кем сейчас разговаривал?

- Ты проснулась, родная? Рад тебе очень!
А я тут, скучал без тебя…
Ты там во сне так далеко от меня…  на опасном острове Кеймада-Гранди, где дикие звери тебе могут причинить боль и шрамы, или в знойной Испании, а быть может и в вечернем, снежном переулке Питера 19 века.

- Я была на луне…

- Ох, я там только вчера был. И как мы с тобой разминулись?
Ты там.. ничего интересного не находила?

- А что я должна была найти?

- Да просто я во сне так скучал по тебе, хотя моя рука, тепло касалась тебя на постели, что писал тебе письма…

- На Землю? Как мило…
Бедный почтальон!

- Нет, что ты, это я поначалу запускал на Землю самолётики из писем (знаешь, как они там чудесно летают!?), а потом, просто, писал письма и оставлял на луне.
Я знал, что или они, или я, с тобой здесь встретимся.

- Мне снился дождик на луне…

- Это был я!

- Ты? Ты вёл себя не очень скромно, мягко говоря.
Жаль, что дождику нельзя дать пощёчину...

- А может и не я… мало ли дождиков.

-  У тебя такой милый румянец смущения на щеках. Ты смешной.
Так с кем ты говорил тут без меня? Мне ревновать?

- С тобой говорил.
Устал тебя ждать на перроне твоего затянувшегося пробуждения, и… вообразил, что ты проснулась.

- Ты в прошлый раз так поссорился со мной… когда я спала.

- А зачем ты подслушивала? Остановила бы меня, ты же знаешь, как я увлекаюсь.

- Я хотела. Но потом сдерживала смех, осторожно, почти шёпотом взора, смотря на тебя из под одеяла.
Кстати, ты совсем не заикаешься. Хотя, оно у тебя не сильное, даже милое.
Так взрослые порой заговорятся и забудут на миг про ребёнка, залезшего на спинку дивана; вот он радостно, с изяществом бессмертия, шагает в бархатную пустоту… и мать, видя это крылышком взора, чудом успевает его поймать, даже не смотря на него, словно самые её руки, блаженно прозрели.

- В прошлый раз ты это сравнила с весёлым и пьяным другом, которого пытаешься проводить до дома через парк, заметаемый снегом и светом ночных фонарей.
Может, мы с тобой спим?

- На луне? Раздвинь шторы. Там.. взошёл голубой месяц Земли.

- И синички завелись на луне. И тополя.
Это я их посадил на луне, тоскуя по тебе, даже во сне.

- Ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Это было забавно.
Я стояла у дороги, ждала зелёный свет. А душа моя… ждала тебя.
Стояло ещё несколько людей, мужчины и женщины…

- Надеюсь, они не все ждали.. меня?

- А было бы забавно. И жутко.
Позади моего левого плеча, стояла одинокая рыжая собака.
Ты подошёл к нам и… странно обратился к собаке: кыс-кыс.

- Ты тогда обернулась. Это было забавно и мило.

- Я думала, это кто-то так пошло решил познакомиться, ну, я и повернулась, с испепеляющим взглядом, ожидая встретить нахала.. а увидела…

- Как я кормлю кошачьим кормом, продрогшую на морозе, собаку, возле свотофора.

- Кстати, почему «кыс-кыс»?

- Увидев собаку, я нащупал в кармашке у сердца, корм (после гибели любимого кота, всегда ношу в кармашке корм для кошек и подкармливаю бездомных кошек, собак), и протянул ей, уже шагнувшей почти на затихшую дорогу, говоря ей: кушать, хочешь?

- Так алкоголики на улице подходят к «своим» — выпить, хочешь?
Ты часто вот так обращаешься на улице к незнакомым собакам, словно расстался с ними недавно?
Из тебя бы вышел неплохой бродяжка-юродивый… в раю.

- Я не смог выговорить «кушать, хочешь».
Собственно, я споткнулся голосом на этом чудовищном, для всех, с дефектом речи, — К, похожей не то на надорванную бабочку, не то на отвернувшуюся от тебя любимую и разгневанную женщину, скрестившую руки на груди и оттопырившую сердитую ножку.

- Но я и правда стояла к тебе спиной.
Все люди пошли на свет, с такой поспешной гипертонией движений ног и рук, словно они, по команде: старт! — бросились переплывать тёмные воды Стикса.
А я и собака, остались с тобой, на этом берегу.

- Знаешь, сколько невысказанных слов, чувств, остаётся за плечами жестоких букв, у таких как я?
Некоторые буквы, встречают невинно идущее чувство и слово — к любимой шли!, - по вечернему переулку, словно разбойник с ножом, и вонзают в них нож, и слово падает на землю, и снег, тихо мерцает над его побледневшим лицом…
Если собрать вместе все эти умершие, не дошедшие слова и чувства, то получится что-то похожее на маленькую луну, вращающуюся если не над Землёй, то вон над тем вечерним парком, вот этим домом… над тобой, милой и спящей.

- Этот шрам голоса у тебя… из детства, да?
После той истории с подвалом? Ты мне мельком рассказывал об этом..

- Обними меня. Шёпотом.
Давай сегодня говорить, только шёпотом? И вспоминать, шёпотом…

- И целовать, ласкать другу друга, тоже, шёпотом.
Твой кот соскучился и пришёл к нам в постель...
Дождик накрапывает.
Посмотри, Земля за окном взошла и освещает нашу комнату, шёпотом.

Читая книгу, обратила внимание на интересное предложение:

It was a cloudy day, typical Indiana: the kind of weather that boxes you in.

Первая догадка о значении выражения: на улице стоит такая погода, при которой тебе совсем не хочется выходить из дома.
И она подтвердилась на форуме HiNative, где был задан вопрос именно по этой цитате. Featured answer: It means that the weather keeps you indoors or makes you stay inside. Because the weather is cloudy(and sad). Однако был и второй, не лишенный смысла, Highly-rated answer: It makes you feel like you are in a box. The clouds are very low and there is not much daylight.
Позже я выяснила, что это не выражение, а фразовый глагол box in, который можно применять не только по отношению к погоде. В Оксфордском словаре и словаре Макмиллан приводится два значения:
1 to prevent someone or something from being able to move by surrounding them with people, vehicles, etc. - Someone parked behind us and boxed us in.
2 (of a situation) to prevent somebody from doing what they want by creating unnecessary problems - Don't box yourself in when you are asked what salary you want.

Эх Вергезе, Абрахам.. Нарушил ты первую заповедь врача: Не навреди. Ибо это - изнасилование мозга, и ладно бы еще привело оно к оплодотворению чем-нибудь хорошим. Но нет, эта книга - импотент.
5 тысяч читателей, оценка 4,5 (это ж почти 5 Карл, это ж редкость, Карл), медицинская тема, более того, автор - врач, сюжет-то какой интересный - сиамские близнецы! Это точно что-то стоящее.
Нет, это очередная распиаренная пустышка. оу нет - конечно не пустышка. Сейчас точно кто-нибудь обидится.. Это - салат! С кучей вкусных (читай, продающих) ингредиентов. И драмы, побольше драмы. Пересолить этот салат невозможно, ибо он необъятен, как космос. С экзотическими приправами, афродизиаками (читатели девушки это любят), всякими интересными подробностями (читатель думает, что самообразовывается), и - да, война, там должна быть война (глазами детей). И конечно, любовь (ну такая, шоб больная, читатели девушки это любят).
Сколько раз себе говорить, не доверяй вкусам чужих людей. У них ооочень много свободного времени, они овладели техникой скорочтения и по диагонали проглатывают мегабайты ненужной ни для сюжета, ни для атмосферы информации. Не литературы, а именно нагромождения информации. Потуги на литературу там есть, но лучше бы автор продолжал лечить. Книга Углова, советского хирурга, в сто раз лучше, но там нет так много вкусных ингредиентов, так что не котируется. А, и еще она - о ужас - советская.
Почему-то модно стало фильтровать то, что ешь - веганство там всякое, калории считать - это же всё ужасно важно. А чистота пищи для души никак в моду не войдет. Сожрём все буковки, которые нам предложат.

Хочу написать о книге, которую дочитала этой ночью.
Но прежде о законах. Наверняка вы слышали, что в Петербурге теперь действует закон запрещающий пропаганду гомосексуальных отношений? Мне иногда кажется, что нашим законодателям заняться нечем совершенно. Но это ладно. Мне другое нравиться больше. Ведь пока шли разговоры об утверждении этого закона, пока все каналы обсасывали эту новость в разных передачах, ток-шоу и теле- и радио-дебатах, разве не большую создали вокруг этого вопроса шумиху? Если г-н Милонов хотел именно этого, он добился! Теперь-то он сам в какой-то мере стал пропагандистом. Разве отрицание и запрет чего-то не вызывает противоположного желания?
Теперь о книге. Называется «Прислуга». О чем? О расовой дискриминации в 60-х годах на юге Америки. Хотя нет! Книга просто об отношениях – женщин, мужчин, хозяев и прислуги, женщины и общества. Просто теплая книга с привкусом горечи. И я бы хотела, чтобы ее прочитали, но…. (Боже, а не являюсь ли я, в глазах Милонова, пропагандистом гомосексуализма?) Там же целый абзац про мальчика гея и про, как его отец выбивал из него «девочку» резиновым шлангом. Ладно, это был мой сарказм.
А книга очень хорошая. Я не жалею, что не спала три ночи.