Сергей Стрельников о книге «Русский со словарем»

Критик: Сергей Стрельников
Рецензия на книгу Русский со словарем
Оценка: *

Язык – дом бытия. Это высказывание Хайдеггера толкуется философами по-разному, но аналогия «язык–дом» ценна тем, что позволяет выделить два подхода к организации домашнего пространства, два типа людей.

Первый тип считает, что дома должна поддерживаться идеальная чистота, стены и потолок ослеплять белизной, а стулья в гостиной быть выровнены по нитке. Все проявления допустимого беспорядка вроде сломанных кофемолок (жалко же, вдруг починить можно?) и фарфоровых статуэток задорных козлят (подарок тёти Песи из Житомира, неудобно выбрасывать) у таких людей спрятаны глубоко в чулане или шкафах, в которые они предпочитают лишний раз не заглядывать. Важен ведь исключительно внешний лоск – то, что видят приходящие в дом гости. Второй тип полагает, что жилище должно быть функциональным и удобным, прежде всего для тех, кто в нем живёт, и потому нет смысла полировать лаковые поверхности дважды в день. Эти люди пытаются вписать беспорядочные вещи в интерьер и домашний обиход и как-то объяснить их существование.

Так же и в лингвистике есть «пуристы» и «либералы». «Пуристы», как правило, возмущены текущим состоянием языка, так как он далек от литературной нормы, забит просторечиями и заимствованиями из других языков. Очистка языка от этих сорняков, по их мнению, повысит общий уровень культуры, и жить всем станет лучше. «Либералы» же считают, что язык – система живая и предписать ей, как развиваться, – гиблое дело. Любое заимствование, изменение синтаксиса или грамматики служит удобству описания и взаимодействия с окружающим миром и отражает уже сложившееся состояние в культуре. К либеральному лагерю можно отнести Ирину Левонтину – автора книги «Русский со словарем», вышедшей в 2016 году в издательстве АСТ. Ирина Борисовна является ведущим научным сотрудником Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, давно занимается популяризацией лингвистики. Её статьи хорошо известны читателям таких изданий как Polit.ru, «Троицкий вариант», «Итоги» и некоторых других. Данная книга – второе издание публикаций Левонтиной, расширенное и дополненное.

Книга состоит из эссе, посвященных особенностям употребления слов, построения грамматических конструкций, процесса заимствования какого-либо слова из иностранных языков. В фокусе внимания исследователя – повседневная лексика, язык рекламы и публицистики, высказывания политиков. Любой язык – пластичная и изменчивая система, особенно это проявляется в последнее время, когда скорость коммуникаций существенно возросла. Как пишет по этому поводу автор: «эта книжка отразила свое время — начиная с середины девяностых и нулевые. Пусть и остается его срезом». С одной стороны, сравнительно молодому читателю придется выяснять из сторонних источников, кто же такая «кремлевская диггерша» и в чем состояла её скандальность. С другой стороны, в книге нашли отражение высказывания политиков, которые, как считается, уже забыты широкой публикой, что само по себе ценно. К примеру, кто-нибудь помнит, как в 2005 году Борис Грызлов назвал покушение на Чубайса «кощунством»? А в книге про это есть.

Автор рассуждает о разнице смысловых значений при заимствовании иноязычных слов: слова из иностранного языка не всегда полностью заменяют отечественные аналоги (которые по своему смыслу и аналогами-то не являются). Интересен пример различения английского «challenge» и русского «слабо»: «Конечно, это слово выражает совершенно другую идею, чем слово challenge. В ответ на challenge человек повышает производительность труда, продвигается по службе, в то время как, доказывая, что ему не слабо, человек может сделать то, чего он вовсе не хотел и не собирался делать. И, пожалуй, даже, чем бессмысленнее действие, тем лучше».

В языке есть множество вещей, которые мы используем повседневно, но при этом не замечаем. Например, не делается различий между «трудно» и «сложно», а разница все же есть: «Вообще-то слово трудно указывает на усилие, которое требуется для выполнения действия, а слово сложно — на то, что имеется много компонентов ситуации, которые надо согласовать, много факторов, которые надо учесть. Скажем, человек не хочет ехать с двумя пересадками: хоть это и быстрее, но очень сложно».

Рассуждает автор и об особенностях российского менталитета и его отражении в языке, в частности, об ответе «Постараюсь» на какую-либо просьбу. «За ответом “Постараюсь” стоит много характерных свойств русской языковой картины мира: и представление о том, что уверенно говорить о будущем вообще трудно, и идея, что результат действий человека не вполне предсказуем – может, получится, а может, нет, да и вечная надежда, что все как-то само рассосется – образуется – и делать вообще ничего не придется». Многие узнали себя?

Ценное наблюдение касается практики использования словаря и её отражение в культуре. Ирина Левонтина приводит в пример несколько американских фильмов, главные герои которых, люди весьма простые по своему социальному происхождению, столкнувшись с неизвестным для них термином, обращаются к словарю. Автор задается вопросом: есть ли в российском кино нечто подобное, и с ответом затрудняется. Это напоминает довольно близкую тему, которая также находит отражение в кинематографе: обращение героя к ресурсам библиотеки. Для иллюстрации возьмем «Далласский клуб покупателей» (2013) и «Найти Форрестера» (2000), в которых есть очень похожие сцены. В «Найти Форрестера» главный герой – чернокожий паренек из Бронкса, отправляется в местную библиотеку, чтобы уточнить детали биографии писателя, по книжке которого он пишет сочинение. В «Далласском клубе покупателей» главный опять же герой – брутальный электрик, подрабатывающий скачками на родео (мягко говоря, тоже не сливки общества), аналогично отправляется в библиотеку, чтобы выяснить, чем лечить СПИД, которым он заразился. Возникает вопрос: есть ли в отечественном кино последних 15 лет сцены, где герой, который не является представителем интеллектуальной элиты, отправляется в библиотеку, когда у него возникают проблемы когнитивного плана? Вообще, есть ли в нашем кино сцены в библиотеке, связанные с первоначальным предназначением этого учреждения, а не с колоритным его бэкграундом?

Несмотря на то, что книга довольно объемная, она написана хорошим русским языком и легко читается, к ней хочется обращаться не только как к отчёту о наблюдении языковой реальности, но и как к руководству по написанию хороших текстов. В конце концов, она провоцирует читателя задуматься о тех языковых явлениях, свидетелем которых он становится каждый день.

В связи с этим хотелось бы отметить следующее. В последнее время можно часто слышать или читать такую словесную конструкцию как «самый главный»‌. Корректна ли она? С точки зрения логики – нет, некорректна, и вот почему. Когда мы нечто выделяем как главное, все остальное становится второстепенным, и потому превосходная степень прилагательного «главный» становится уже избыточной. Почему же она так часто употребляется? По всей видимости, российская действительность последних лет особенно плотно пронизана отношениями власти и характеризуется разрастанием административного аппарата, что не могло не отразиться в языке. В условиях, когда всевозможные начальники неуклонно множатся, а положение дел от того лучше не становится, у человека возникают закономерные вопросы: кто же всем руководит, кто ответственен, кому жаловаться и кто «самый главный»? Впрочем, это не более чем мнение и можно лишь выразить надежду, что в третьем издании «Русского со словарем» оно либо подтвердится, либо будет опровергнуто.

* Оценка указана редакцией Livelib