Спасибо.

«Голос отца был полуночной школой, преподающей мудрые уроки, название предмета – жизнь»
Р. Брэдбери, «Что-то страшное грядет».

Вот наконец решила принять участие в каком-нибудь конкурсе. Тем более такая тема – папа… А вот села и начала писать – и не знаю даже, с чего начать.
С папой у меня очень непростые отношения. Однажды мы не разговаривали 4 месяца. Виделись каждый день, ели за одним столом, ты сходил на родительское собрание в школу, вместе смотрели фильм, но не разговаривали. Из-за сущего пустяка.
Зато потом! Как много накопилось всего такого, что нужно рассказать!
Или другой случай, когда я забыла про твой день рождения… Я была так занята собой и своими проблемами, что все остальные люди стали вдруг ничтожными, неважными, а их чувства и переживания – несерьезными. Я корю себя за это, но зато теперь внимательнее (во всяком случае, мне так кажется) отношусь к тебе с мамой.
А вообще… я очень рада, что ты именно такой, какой есть. Со своими недостатками. Со своими привычками. Со своими принципами.
Ты очень много сделал для меня. И я ценю это, правда. Жаль, что у меня никогда не хватает смелости сказать тебе, насколько ты мне дорог и важен. Я просто уверена, что, начав говорить об этом, я расплачусь. И потому мы разговариваем о птицах, фильмах, уроках, планах на выходные, о погоде – о чем угодно. Лишь бы не о чем-то действительно важном. Лишь бы не расплакаться.
Помнишь, как ты учил читать. Как сейчас помню, как ты хмурился, когда я при чтении пропускала все слова, содержащие букву «р».
Или помнишь, как ты со мной читал книги? «Гарри Поттер», например. И как мы потом обсуждали эти книги. А потом смотрели фильмы.
Помнишь наши походы в библиотеку? Как мы долго стояли возле стеллажей, не зная что выбрать: «Легенды древней Греции» или «Приключения Тома Сойера».
Помнишь, как мы вместе ездили в лес? Собирали грибы и ягоды. Как мы бросали в воду камушки? Как мы пекли картошку на углях? Или как ты делал мне качели – такие страшные, но такие прочные –ни за что не упадешь! – и, пока я каталась, ты ходил неподалеку, присматривая, как бы я не упала. Или как ты иногда приходил домой с конфетами и пряниками и говорил, что это мне передала лисичка? И шахматы… Как мы играли в них, помнишь? А помнишь, как ты однажды уехал в командировку? Мне было так плохо тогда. И дома стало очень пусто. Но когда ты вернулся – с улыбкой на лице и с очередной книжкой в руках!... А помнишь, как ты объяснял мне, что не все люди хорошие. Как ты сказал тогда? "Они могут быть не плохими. Но и не хорошими." Совсем как знаменитый Аттикус. Ты вообще похож на него.
Куда все это ушло? Как я могла вырасти из этого? Как я могла вдруг все это потерять? Ведь все это было еще так недавно. Но вот мне 17, а тебе – 47. У тебя седые волосы и вообще между нами как-то вдруг появилась пропасть. Что это – годы? Или мой переходный возраст? Чье-то влияние? Или просто теперь у нас осталось очень мало общего? Так мало, что разговоры теперь только на обыденные темы. Да и разговоров-то как-то нет. Так, между делом.
Но зато я все помню. И ты все помнишь. И понимаешь, я надеюсь.
Спасибо тебе, пап. И за качели, и за книжки, и за мультики, и за наши прогулки. И вообще за все.