К нам едет император

К нам едет император.

Древние мудрецы говаривали: лучший кабинет лица подчиненного располагается на почтительном отдалении от кабинета начальственного, и как можно ближе к кухне. Кабинет заместителя городского головы губернского города Энска надворного советника Алексея Васильевича Воеводина полностью отвечал всем требованиям, кои предки предъявляли к идеалу. От начальства его отделяли несколько этажей.
Еще древние говорили – хорошо, когда у тебя есть телефон, но истинное блаженство - когда его у тебя нет. И ничто не мешает тебе в полной мере насладиться отсутствием начальника в обозримом пространстве и спокойно поработать.

Дальше...

Мобильник начал отбивать первые аккорды «Боже, Царя храни».
- Приветствую, Алексей Васильевич. Вы в ближайшее время никуда не собираетесь? Тогда я через полчасика зайду.
Вот и поработали. Как всегда – наполовину вопрос, наполовину просьба, наполовину приказ. Воеводин откинулся на спинку кресла, гадая, что понадобилось непосредственному начальнику. Особых грехов за собой он не ведал, а для наград вроде не время и не место. Чиновник пожал плечами и вновь погрузился в изучение отчета, изредка делая пометки в кожаном блокноте.

***

- Алексей Васильевич, я должен сообщить вам пренеприятнейшее известие, - начал с порога градоначальник, статский советник Тюленев.
- К нам едет ревизор? – поинтересовался Воеводин.
- Хуже, - сказал Тюленев. – Император.
- Не понял, - сказал Воеводин. – Государь в последний раз был в нашем городе лет десять назад. Когда на престол взошел. Что ему вдруг здесь понадобилось?
- Пути императоров неисповедимы, - назидательно поднял палец Тюленев. – Не нам указывать Их Императорскому Величеству, что делать.
Витиеватый слог указывал на крайнее нервное напряжение городского головы. Воеводин кивнул для вида, и уточнил:
- А все-таки?
- Четырехсотлетие Дома Романовых, - сказал Тюленев таким тоном, словно это все объясняло.
- И что?
- Государь император решил объехать свои владения. В числе прочих он изволит посетить и наш город. Сие событие произойдет через две недели. Еще вопросы есть?
- Что делать будем? – спросил Воеводин.
- Вызывали, вашскородь? – Дверь распахнулась, за ней появился полицмейстер Кобылин.
Воеводин дернулся. За несколько лет работы он так и не смог привыкнуть к неожиданным появлениям полицмейстера. Кобылин всегда и всюду входил без доклада и без стука, бесшумно, и знал обо всем, что происходило в городе. Справедливости ради, в дверь Воеводина он обычно стучался. Правда, иногда ногой. Вот как сейчас.
- Господин полицмейстер, вы так и до инфаркта можете довести, - заметил чиновник.
- Служба такая, - ухмыльнулся полицмейстер. – Не боись, Воеводин, не за тобой. Пока, - добавил он с таким видом, будто у него в сейфе уже лежало досье, по которому чиновника надлежит упрятать на каторгу лет на десять.
- Государь через две недели прибывает, - сказал Тюленев. – А теперь давайте-ка вместе подумаем, как встречать дорогого гостя будем, что показывать. Я надеюсь, у нас есть, что показать, Алексей Васильевич?
Пальцы заместителя быстро бегали по клавиатуре. Весь вид молодого чиновника буквально кричал о бурной рабочей деятельности, во время которой трогать его ну никак не рекомендуется, а то еще нолик лишний где припишет. Тюленев усмехнулся и повернулся к полицмейстеру.
- Что у вас, Андрей Семенович?
- Вашскородь, разрешите доложить! Во вверенной мне организации никаких чрезвычайных ситуаций не происходит! – вытянулся во фрунт бравый служака.
- Вот и хорошо, - пробормотал городской голова.
- Вот только Васька Лунгин в отставку подает, - злорадно начал полицмейстер.
- Кто?
- Старший урядник.
- А почему подает? – спросил Тюленев.
- Говорит, за компанию. Все, мол, в отставку просятся, и мне отставать не след.
- Как понять «все просятся»?
- А чего тут понимать, вашскородь? Половина личного состава в отставку подает. Я пока не подписываю.
- Почему?
- Почему не подписываю?
- Почему в отставку подают? – начал закипать Тюленев.
- Так жалованья уже квартал не видят, вашскородь, - пожал плечами полицмейстер.
- Почему я не знаю?
- А я почём знаю? – хмыкнул полицмейстер. – Вашскородь, не в укор будет сказано, вы б почту свою электронную иногда смотрели, я вам исправно отчеты высылаю. Там все есть.
- Что еще?
- На очереди водители.
- В каком смысле?
- Говорят, с таким автопарком работать бессмысленно.
Тюленев длинно, витиевато, по-иностранному выругался. Сообщники ничего не поняли, но взглянули уважительно, Воеводин даже на миг оторвался от монитора.
- Вашскородь, все проблемы решаемы путем определенных финансовых вливаний, - сжалился полицмейстер. – Даже за пару недель.
- Нерешаемые проблемы есть? – уточнил Тюленев. – Здание полицейского участка у вас не разваливается? Решетки в тюрьме не заржавели?
- Никак нет, вашскородь! Уж сотню лет все стоит без капитального ремонта – и еще сотню лет простоит.
Городской голова взглянул бешено. Полицмейстер вытянулся еще сильнее, хотя куда уж сильнее, смотрел горящим взором сквозь градоначальника, весь его вид выражал великую преданность державе, Его Императорскому Величеству и господину Тюленеву лично. Вид лихой и придурковатый, вспомнил Тюленев заветы, приписываемые злыми языками Петру Великому. Все по науке делает, подлец. Оба они по науке делают. А отвечать за все – ему, статскому советнику Тюленеву. И почему он не может по той же науке, в дурачка сыграть перед государем императором?
- Нынче же представите полный отчет о расходовании денежных средств за последний год, - сказал Тюленев. – Дальше – будем думать. Алексей Васильевич, что у вас?
- Все готово, Евгений Иваныч. Вам на почту переслать, или…
- Распечатайте сейчас. Копию на почту.
В ожидании отчета Тюленев начал набивать трубку. Ну вот и все, господин статский советник. Дождались. А ведь так надеялся на почетную отставку…
- Евгений Иванович, готово, - сказал Воеводин.
Тюленев быстро пробежал глазами листы. Остановился на итоговой сумме. Вздохнул. Выпустил колечко дыма. Усмехнулся. Поднял глаза.
- Господа, мы пропали.

***

Полночи первые люди города подводили итоги, созванивались, переписывались, переводили деньги с одного проекта на другой. Тюленев проклинал себя за то, что последние несколько лет крайне мало интересовался всеми делами города. В итоге с чем-то дело обстояло хорошо, купцы да промышленники письма благодарственные слали. С чем-то дело обстояло довольно паршиво.
- Итак, господа, что мы имеем, - сказал Тюленев, откидываясь на спинку кресла. – Одну из двух извечных российских проблем мы в масштабах отдельно взятого города решили. Дороги вымостили.
- Видали, как он нас изящно дураками обозвал? – полицмейстер ткнул локтем в бок Воеводина.
- И все бы ничего, - сказал Тюленев, твердо решивший не обращать внимания на чересчур разговорчивых подчиненных. – Но государь – человек непредсказуемый. И никто не знает, куда он обратит свой взор в следующий момент, и чья голова вследствие этого полетит. А у нас – довольно крупная недостача. Итак, господа, что нас может спасти от императорского гнева?
- Кража? – криво усмехнулся Воеводин. Полицмейстер мгновенно насторожился, словно пес, почуявший след.
- От императорского гнева нас могут спасти большие деньги, - сказал Тюленев. – Порядка полумиллиона рублей. Причем срочно. Вопрос – где их взять.
- У купцов, - сказал Воеводин, мгновенно оценив расклад. – Для их гильдии полмиллиона – не такая большая сумма.
- Купцы – народ своеобразный, - задумчиво сказал Тюленев. – Но неглупый. Им нужны гарантии.
- Будут им гарантии. Делаем рассылку.

***

На следующий день в полдень купцы и промышленники собрались в зале для заседаний Дома Правления Энска. В городе было около сотни купцов – кто-то держал одну-две лавки, кто-то заведовал десятком крупных лавок, называемых по-иностранному супермаркетами, кто-то пытался выходить на заграничный рынок, но пока не слишком успешно. Тюленев оглядел зал, только сейчас до конца осознав, какую авантюру затеял, вздохнул, откашлялся и пошел к микрофону.
- Господа. Я собрал вас здесь ради великого дела. Все мы знаем, что в эти дни Россия отмечает великий праздник – четырехсотлетие дома Романовых. И через несколько дней государь император прибывает в Энск, дабы почтить своим присутствием город, некогда ставший колыбелью обновленной династии.
Купцы, не понимающие, зачем их здесь собрали, лениво переглянулись.
- А теперь, господа, задумайтесь, что может здесь увидеть государь. А увидит он здесь город, пребывающий в некотором запустении. Город, где небезопасно вечером ходить по улицам. Город купцов, промышленников и ночных грабителей. Что скажет император, господа, увидев, что местное самоуправление не может обеспечить город самым необходимым?
- А мы-то причем? Вас в Сибирь сошлют на вечное поселение – и всего делов, - буркнул здоровенный купец, сидевший в первом ряду. – Или что там у вас за такое полагается.
Собакин, вспомнил градоначальник. Сколотил состояние на перевозках, начав с нуля. Человек умный, опасный, себе на уме, даром, что здоровый. Недавно сам скрутил и сдал в полицию двоих грабителей, заглянувших в его дом, предварительно прочитав им целую проповедь на тему «не умеешь воровать – не лезь».
- Разве дело во мне? – продолжил Тюленев. – Кто здесь осмелится сказать, что я – не человек чести? Кто скажет, что я не делаю для города все, что в моих силах?
- Знать, силенок-то у вас маловато, - сказал Собакин.
Сидевший рядом с Собакиным глава купеческой гильдии, потомственный купец Арефьев поднял руку, обращаясь к остальным:
- Господа, прошу не перебивать господина Тюленева. Если кому-то есть, что сказать – обсудим отдельно, после того, как господин Тюленев изложит, что ему от нас надобно, - и добавил, обращаясь к оратору: - Извините, бога ради, Евгений Иванович. Больше не повторится. Продолжайте, пожалуйста.
- Хорошо, господа, я перейду прямо к делу, - продолжил Тюленев. – Город нуждается в займе. Полмиллиона рублей.
Купцы заерзали. Собакин раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но, встретившись взглядом с Арефьевым, передумал.
- Евгений Иванович, - сказал глава купеческой гильдии, - такие дела по-другому решаются. Делайте официальный запрос, обговорим сроки, проценты…
- Деньги нужны сегодня. Максимум завтра, - сказал Тюленев.
- Вряд ли это возможно, - осторожно сказал Арефьев. – Официальный заём городу требует соблюдения определенных норм и правил, и за несколько часов его оформить не получится.
- Знаю, - сказал Тюленев. – Потому прошу предоставить заём не городу, а лично мне. За него несу ответственность всем своим имуществом.
- Ваше высокородие, поймите нас правильно, - сказал глава гильдии. – Мы вас знаем не первый год, как хорошего градоначальника. И мы видим, что вы действительно радеете за наш город, хоть сами-то и не уроженец. Но изымать такие деньги из оборота… На что они вам?
- Позвольте мне, господа, - поднялся Воеводин.
- Слушаем вас, - сказал Арефьев. Тюленев просто кивнул в сторону микрофона и отошел чуть в сторону.
- Господа, - начал надворный советник. – Это нужно, прежде всего, вам. И я могу это доказать.
Воеводин оглядел зал. На лицах купцов, привыкших моментально просчитывать выгоду, ничего нельзя было прочесть.
- Вы продолжайте, ваше благородие, - сказал Арефьев. – Вопросы будем обсуждать по мере надобности.
- Итак, господа, как я уже сказал, этот заем необходим, прежде всего, вам. По следующим причинам. Первое. Мы все живем в этом городе. Семьи многих из здесь присутствующих живут в Энске по нескольку столетий. Здесь будут жить и наши потомки. И от нас зависит, каким будет этот город.
- Допустим, то, что зависит от меня, я делаю, - сказал Арефьев. – Пожертвования на благотворительность у меня идут отдельной графой в балансе.
- Допустим, - согласился Воеводин. – Но мы все делаем меньше, чем могли бы делать. Второе. Вы все, господа, весьма состоятельные люди. Но благодаря кому и чему вы смогли сделать состояние? Вспомните, в течение скольких лет отправлялись письма во все инстанции по поводу ситуации с дорогами. И сейчас мы пришли к вам за помощью, вместо того, чтобы просто утроить городской налог, как это сделали в Николаевске.
- Николаевского градоначальника несколько дней назад сняли, - сказал Арефьев. – На его место назначили заместителя.
- Городской налог понизили? – поинтересовался Воеводин.
- Пока нет.
Воеводин улыбнулся. Некоторые люди так ничему и не учатся. Новый градоначальник налог не снизит, не до того, надо разбираться с тем, что успел натворить старый. Через пару лет, как только чуть поправит дела и отчитается перед генерал-губернатором, потихоньку перенаправит денежный ручеек себе в карман. Все закончится тем, что николаевские промышленники и купцы напишут петицию Императору, тот пошлет в Николаевск финансового инспектора, в итоге нового градоначальника в лучшем случае отправят доживать век в собственное имение без права занимать какие-либо должности. А на место градоначальника назначат какого-нибудь способного чиновника из Петербурга. Вслух он сказал:
- Господа, кто же в здравом уме откажется от дополнительного и постоянного пополнения казны любыми доступными средствами. Особенно если ситуация в городе обстоит примерно как у нас, если не хуже.
- Я все еще не вижу нашей выгоды, - сказал Арефьев.
- Извольте. Господин Арефьев, вам новые поставщики и рынки сбыта нужны?
- Допустим.
- Куда пойдет потенциальный клиент – в Николаевск, город, в сущности, без градоначальника, который еще не один год будет лихорадить, или в Энск, спокойный, стабильный город с сильной местной властью?
- Он пойдет туда, где ему предоставят лучше условия для сотрудничества, - сказал Арефьев.
- Это уже зависит от вас, господа, - сказал Воеводин. – Вот только в каком городе вам будет проще предоставить им необходимые условия? – Пауза. Воеводин обвел глазами зал. – Господа, за счет этих денег будет проведено дополнительное финансирование городской полиции. Это повысит безопасность города. Также за счет этих денег будет построено несколько общежитий для бездомных. Что тоже будет способствовать безопасности, и к тому же приведет к появлению некоторого количества свободной рабочей силы. А исторический центр города, господа? Он требует реконструкции. У нас есть уникальные памятники архитектуры, но в каком они состоянии? Реконструкция привлечет туристов. Туристы принесут деньги. В больницы нужно новое оборудование – да, каждый из вас может себе позволить лечиться в столице или за границей. Но кто застрахован от внезапного недомогания, которое нужно лечить здесь и сейчас?
- Логично, - кивнул Арефьев.
- А через две недели, господа, сюда прибывает государь император. И на данный момент только от вас зависит, повысит он или понизит статус нашего города. И будет ли иметь смысл все то, о чем мы только что говорили.

***

- Теперь дело за малым, - сказал Воеводин, залпом выпив два стакана воды. – Подготовить саму встречу. Хлеб-соль поднести, культурную программу организовать. Мой кузен Николя этим займется, он всегда хотел перед государем выступить. Признаться, я даже не ожидал, что половину денег они дадут в качестве безвозмездного пожертвования. Надо на генерал-губернатора представление подать, а, ваше высокородие? Арефьев-то, поди, от Станислава не откажется?
Воеводин был явно на подъеме, как и всегда в моменты, требующие полной самоотдачи. Тюленев задумчиво покусывал мундштук трубки, словно не решаясь ее разжечь.
- Я думаю, они и сопротивлялись-то для виду, - осадил он увлекшегося подчиненного. Николя – это директор городского театра Николай Степанович Воеводин?
- Он самый. Надо дать человеку возможность выступить перед государем, показать себя.
- Не подведет?
- Что вы, Евгений Иванович. Он о таком выступлении сколько лет мечтает.
- Дай бог. Только давайте без лишней самодеятельности. А то еще цыган с медведями позовете.
Воеводин только усмехнулся.

***

Так прошли две недели – в хлопотах, подготовках, трудах. Впоследствии, оценивая проведенные работы, Тюленев подсчитал, что за несколько дней в городе и для города было сделано больше, чем за предыдущие три-четыре года. Энск жил в ожидании императора. Ведь даже самый бедный крестьянин или подмастерье мог увидеть заворачивающий за угол кортеж императора, и потом до конца жизни рассказывать об этом внукам.
Медведей с цыганами было решено заменить. Директор театра с самым невинным выражением лица предложил было порадовать государя императора комедией Гоголя «Ревизор», мол, как раз и повод подходящий. Тюленев буркнул что-то вроде «развели семейственность, надо исправлять» и взялся за телефонную трубку. Директор театра тут же исправился – мол, ошибся, ваше высокородие, с кем не бывает, давайте лучше государя в оперу сводим, на той неделе как раз премьера «Царской невесты». Тюленев только сплюнул, бросил телефон и потянулся за кисетом. Выгнать бы их всех, а уже жалко. И они знают, что не выгоню, иначе бы поостереглись.
Воеводин был в своей стихии – он с головой зарылся в работу, требующую мгновенной оценки ситуации и такого же мгновенного принятия единственно верного решения. Тюленев, согласно своему статусу старого и мудрого управленца наблюдал, направлял, держал руку на пульсе, и внешне оставался спокоен и непоколебим. Только курил больше обычного.

***

В ночь перед приездом императора Воеводин подбивал итоги. Все намного лучше, чем могло бы быть. Сделано много, еще больше осталось сделать, но государь уж всяко не скажет, что они ничем не занимаются. Тюленев на посту пробудет года два, сам говорил, потом в отставку и в имение, и у него, Воеводина, есть все шансы занять место городского головы. Дело за малым – провести завтрашнее мероприятие, отметиться перед государем императором, и с купцами вовремя рассчитаться – хороший задел на будущее. Благо они половину суммы внесли в качестве добровольного пожертвования.
Воеводин принадлежал к редкому типу чиновников, попросту брезгующих взятками и прочими незаконными способами обогащения. По этой причине несколько лет назад Тюленев выдвинул молодого чиновника, окончившего университет и блистательно выдержавшего экзамен на классный чин VIII класса. Год назад Воеводин стал надворным советником.
Он мог бы давно перевестись в Петербург, но предпочитал определенную самостоятельность в работе, которой в столице непременно бы лишился – какая может быть самостоятельность в столице у надворного советника, а выше головы – в любом случае не прыгнешь. Потому остался в Энске, с перспективой в будущем дорасти до градоначальника.

***

В ночи перед приездом императора Тюленев сидел в своем кабинете, окутанный клубами табачного дыма, и думал.
Тюленев устал от нервотрепки, которой сопровождается любая политическая деятельность, даже деятельность градоначальника. Политика – дело молодых, таких, как Воеводин. Тюленев же в последнее время все чаще подумывал уйти в отставку, желательно с почетом и по своей воле, а не в Шлиссельбургскую крепость по воле государевой, уединиться в своем родовом имении и наконец-то закончить книгу – руководство для молодых чиновников, только начинающих свой путь. Благо опыт есть – дай бог каждому, да и финансы позволяют не думать о хлебе насущном. А для того, чтобы спокойно уйти, надо подготовить себе достойную замену.
За сорок лет службы Тюленев повидал множество таких начинающих чиновников. Из одних вышел толк, другие так и остались навечно в одном чине. Воеводин среди прочих выделялся тем, что умел учиться. Но даже он не знал, что Тюленев и Арефьев, давние друзья по закрытому карточному клубу, уже давно договорились провести небольшую интермедию, подобную той, что прошла в зале для заседаний. Нужен был подходящий случай – что ж, он не замедлил представиться. И Воеводин повел себя именно так, как ожидал старый градоначальник.
Из парня выйдет толк, подумал Тюленев. Надо ему потихоньку объяснять, что настоящие дела вершатся не только в кабинетной тиши.

***

В ночь перед выездом в Энск император работал. Он готовился к предстоящему в конце недели балу – просматривал списки приглашенных, среди которых были послы ряда европейских стран, прикидывал, кому и что можно сказать, а с кем уединиться для более обстоятельной беседы. Ведь даже несколько слов, казалось бы, вскользь сказанных на балу могут изменить внешнюю политику ряда стран. Он репетировал перед зеркалом выражение лица, чтобы послы прочитали по нему именно то, что нужно России.
Над рабочим столом монарха висел портрет императора Николая II работы Ильи Репина, наипервейшего из всех русских живописцев и портретистов. Портрет человека, изменившего историю России и удержавшего ее на краю пропасти. С тех пор появилась традиция – новый император, вступая на престол, принимал имя Николай. Нынешний носил имя Николай V.
Во всей фигуре императора Николая II было что-то мистическое. Он обладал поистине дьявольским хитроумием и железной волей. Все это сочеталось с удивительным везением и полным отсутствием страха. Николай V слышал историю, что во время одного выступления в прадеда дважды стреляли. Первая пуля сбила фуражку, когда император подошел к трибуне. Он усмехнулся и сказал: «Спасибо, господа. Вы правы, выступать перед собранием в шапке – невежливо». Вторая пуля задела ворот мундира, когда он поворачивался. Он повернулся и сказал: «Право же, господа, учитесь, наконец, стрелять. А пока не научились, давайте вместе поднимать Россию». Он защитил престол, а через некоторое время сам предложил проект новой Российской Конституции.
От деда император слышал, что до японского покушения Николай II был вполне обычным человеком, если не считать того малозначительного факта, что он все-таки был наследником российского престола. Ничего сверхчеловеческого в нем не было. Однако, после инцидента в Оцу, когда будущий император несколько дней находился без сознания, пребывая на краю смерти, он изменился до неузнаваемости. Не внешне, внутренне. Одни говорили, что он в те дни продал душу дьяволу. Другое говорили, что, подобно Данте, он посетил Ад, Чистилище и Рай, проникся, после чего его отпустил на землю Господь. Сам Николай II никогда эту тему не затрагивал.
Иной раз император задумывался – а что, если бы тогда, в Японии, ничего бы не произошло. Если бы предок не стал другим человеком. Если бы он тогда успел уклониться от удара, или этого удара вообще бы не было. Или если бы он умер. Возможно, власть, в конечном счете, перешла бы в руки людей, на словах называвших себя народниками, на деле же просто стремившихся к власти. Или к их наследникам - даже известный юрист Ульянов, приглашенный впоследствии государем для участия в комитете по разработке Конституции, в молодости искал некий «другой путь». В моменты таких размышлений Николаю V становилось по-настоящему страшно. И он думал – возможно, прадеду просто позволили увидеть один из вариантов будущего, и он постарался сделать все, чтобы такое будущее не наступило.
Многие качества Николая II передались и его потомкам. Благодаря тайной службе внутренней разведки, основанной еще предком, Николай V был прекрасно осведомлен, как обстоят дела в Энске, да и в любом другом достаточно крупном городе. Градоначальник Николаевска был снят после попытки скрыть крупные хищения из городской казны, утроения налогов и уничтожения официальных документов. В приватном письме император выслал ему копии уничтоженных документов и посоветовал вставить их в рамку и повесить в своем кабинете, если таковой у него еще когда-нибудь будет, а нет – так и в камере Шлиссельбургской крепости пригодятся. Намек градоначальник понял. В Энске ситуация намного лучше, к тому же они решили пойти другим путем и немного растрясти купечество. Что ж, давно пора. Пожалуй, этот способ можно взять на заметку и как следует обдумать в свободное время.

***

В ночь перед приездом императора зажиточный крестьянин Иван Седых лежал на своем сеновале и дрых сном праведника. Весь день он провозился с крышей сарая, готовя ее к сезону дождей, там и завалился до утра, поужинав холодным мясом с печеной картошкой и запив кувшином доброго домашнего пива. Он не знал о приезде императора, не знал, что такое нервы, совершенно не интересовался политикой, не имел представления о перераспределении финансовых потоков и повышении инвестиционной привлекательности. У него было несколько коров, свиней, птицы без счета, добротный дом и солидный участок земли. И было ему хорошо.

Каждому свое.