Кем была Эмили Дикинсон? Мы очень мало знаем о великой американской поэтессе, которая родилась и жила в Амхерсте, небольшом городке в штате Массачусетс, между 1830 и 1886 годами. Он всегда жила в одном доме, не была замужем , не имела детей и проводила большую часть жизни в своей комнате, где писала стихи, которые никогда не хотела публиковать.
В книге, которая не является ни биографией, ни эссе, ни романом, а путешествием к секретному миру, Доминик Фортье рассказывает нам историю необыкновенной женщины, которая решила посвятить свою жизнь книгам и литературе.
Эмили никогда не путешествовала, кроме как по страницам книги, и название работы отсылает к практике тех картографов, которые чертили на картах вымышленные города, чтобы кто-то не украл их работу. Автор описывает бумажные города… Развернуть
При жизни она опубликовала не больше десяти стихотворений. Известность же получила уже после смерти. И только благодаря людям, которые решили сохранить память о ней.
Канадская писательница Доминик Фортье сплетает фантазию и реальные факты в тонкую поэтично-лиричную прозу об утрате, поэзии, мире образов и продолжении жизни даже после смерти.
Это роман о рождении книги спустя годы после смерти автора. Когда Эмили Дикинсон умерла, она оставила после себя беспорядочные сотни текстов на клочках бумаги, которые с изумлением обнаружила ее сестра Лавиния в старом сундуке. Издание она поручила Мэйбл Тодд, любовнице их брата. Именно она стала редактором первого сборника, проделав огромную работу по разбору стихотворений и приведению их в порядок. К тому же свой вклад внесла лучшая подруга Эмили и… Развернуть
В моей книжной пирамиде стихи возвышаются даже над моей горячо любимой малой прозой. В первую очередь потому, что это мастерство слова человека, вмещающего в пару строк огромное количество смысла. Стихи Эмили Дикинсон были мне знакомы, на Английском языке они читаются особенно легко, хотя наши переводы тоже есть хорошие, но я никогда сильно не был заинтересован её биографией.
Эту книгу я бы назвала художественной биографией Эмили. Это калейдоскоп маленьких историй, посвященных жизни и мыслям поэтессы, которые перекликаются с жизнью самой переводчицы — Доминик Фортье. Чаще всего слог автора может заставить нас влюбиться в повествование, как произошло и с этой книгой. Если Эмили писала прозу в стихах, то Доминик написала стихи в прозе. Каждое предложение живет своей жизнью и дает нам… Развернуть
Иногда истории из книг оказываются такими неожиданными, что просто удивляешься. Или обложка привлекательная, а произведения нет, или все наоборот. В случае с "Сердцем акулы" я даже и не знаю, чего я ожидала. Автор мне был не знаком, о чем произведение я не представляла. История не нова: любовный треугольник: он, она и ещё один он. Сначала противоположности притягиваются, но если нет достаточного совпадения, это может стать причиной разрыва. Внезапного, неожиданного...
Прекрасное описание испанского и итальянского колорита, неплохо прописаны персонажи, но достаточно поверхностно, неожиданная концовка. Не в плане сюжета, а в плане объема произведения.
Автор был антифашистом, был вынужден покинуть родину и много лет жил в Бразилии, США. Спустя годы возвращается в Европу. В 1933 году его… Развернуть
Ей нужно так мало, что она могла бы и не жить.
Это очень трогательная история о необычной жизни поэтессы-затворницы, которую написала почитательница ее таланта Фортье. Книга построена необычным образом, где главы о жизни самой Фортье и описания Дикинсон чередуются. Мы читаем много размышлений, изложенных красивым слогом, а сама история навевает меланхоличное настроение. При этом читатель не знакомится с биографией в привычном смысле, это скорее рефлексия, которая позволяет прочувствовать писательницу.
Но, к сожалению, эта книга в меня совсем не попала: мне было просто не интересно об этом читать. Я не поняла мотивацию Дикинсон жить затворницей, не прониклась ее мировоззрением, и даже не столкнулась с ее творчеством на странице этой книги. Абсолютно инородными и еще менее интересными… Развернуть
Дневниковые записи французского писателя Сильвена Тессона завораживают своей проникновенностью. Вместе с ним мы двигаемся по ледяному полотну Байкала. Наблюдаем за бурыми медведями. Выпиваем, скрываясь от ужасной метели в четырëх стенах небольшого домика, возле берега огромнейшего озера в России. Одухотворëнное уединение автора изобилует не только созерцанием потрясающей живой природы сибирского леса, но и множеством рассуждений о человеке, о его месте в мире, об отношениях отшельника с обществом и многом-многом другом.
Также в самом начале полугодового путешествия Тессон приводит список книг, среди которых можно найти очень много интересных вариантов для чтения. В дальнейшем он не раз обсудит с нами их содержание.
Помимо книг, природы и философии, Сильвена занимают русские люди.… Развернуть
"Историю одного немца" написал молодой человек, шокированный и напуганный, но склонный к изучению себя и тех, кто рядом. История пугающая, субъективная, созданная в моменте. "Некто Гитлер" - это рассказ уже пожившего человека, у которого было время обдумать, рассудить и разложить своё мнение. И отчасти это уже другой писатель.
"Некто Гитлер" анализирует жизнь и действия Гитлера, конечно, тоже отчасти из субъективной картины мира. Но самым ощутимым для меня во многом было отступление Хаффнера от важности индивидуального ради государственного. Кажется, что писавший в 1978 свою книгу готов пойти на большие уступки (но, конечно, не Гитлеровской Германии): его мысль об объединении Европы "под рукой" сильной Германии кажется ему хорошим путем на пути к общему государству. Возможно, я слишком… Развернуть
Страстоцвет - книга о том, какую роль сыграли экзотические комнатные растения в русской литературе конца 19-начала 20 века. Возможно, эти растения повлияли и на возникновение модернизма.
Кажется, что все уже давно привыкли, что роза — это эмблема печали, а еще символ любви. Нарцисс — отсылает нас к древнегреческим мифам и пахнет эгоизмом. Полевые цветы намекают на невинность.
А если в доме появляется орхидея, или, например, пальма, что делать русским писателям и поэтам, как их осваивать? Рододендрон, например. Пока выговоришь, язык сломаешь. Но они же еще не заняты четкими ассоциациями, не наполненные идеями, образами, метафорами. И русские поэты и прозаики ринулись осваивать это все новое.
Афанасий Фет попытался пристроить рододендрон в 1856 году - роскошные кусты белых, розовых и… Развернуть
Редко (никогда) читаю критику, хотя прекрасную Анна Сергеева-Клятис - Заложники любви (и утраченную аж 2 раза в бумаге) помню до сих пор. И пусть она больше о самих поэтах, всё же некая схожесть именно в них, несомненно, есть.
Здесь же говорится именно о поэзии, но с использованием «языка цветов». Это крайне необычно и настолько интересно, что в пору брать кого-нибудь за руку и приглашать читать это вместе – каждый по странице, а лучше – по главе.
Брошу здесь несколько намеков на интересные истории, что тут скрываются:
* Как вам советы по уходу за растениями, например, такие (да, здесь не только поэзия, здесь настоящая история):
(осторожно оставляю здесь «факт»:
садовая земля — это земля, купленная у садовников)
- воду для растений полезно настаивать на обрезках говядины и сала,
- лучше… Развернуть
Американская поэтесса Эмили Дикинсон - одна из самых значительных фигур в поэзии XIX века. Но её жизнь до сих пор остается загадкой. Она прожила 55 лет в одном и том же доме, никогда не была замужем, не имела детей, написала более тысячи стихотворений, а опубликовала меньше десятка. Дикинсон вела затворническое существование и жила на обрывках бумаги.
«…ее стихи, нацарапанные на обертках, картонках, конвертах, скапливаются в ящиках, из них вырастают хрупкие и непрочные бумажные замки».
Замкнутую жизнь попыталась воссоздать канадская писательница Доминик Фортье, соединив реальные факты и свою фантазию. Основываясь на стихах, письмах Дикинсон и книгах о ней, автор рисует трогательный портрет нежной души поэтессы с богатым внутренним миром.
То, что считается затворничеством, на самом деле… Развернуть
Главные герои - Элизабет и Поль, сестра и брат. Они всегда вместе, живут в своей призрачной Детской, отгородившись от взрослого мира придуманной ими безжалостной Игрой. С появлением в их жизни Жерара и Агаты Игра продолжается, но всему приходит конец...
Мрачное произведение о несчастных детях, застрявших в своем детстве, об одиночестве вдвоем, о ревности и разрушительной любви. Красивый стиль, насыщенный язык романа, но впечатление от прочитанного тягостное.
Откровенно разочарован. Конакова до этого я знал как автора прекраснейшей биографии Евгения Харитонова и внимательного исследователя"невероятного" в позднем СССР. Собственную же его прозу - тоненькую книжку "Дневник погоды" - я не мог одолеть в течение месяца. И дело даже не в том, что автор скорее вольно, чем не вольно взялся косплеить великую книгу Леона Богданова "Заметки о чаепитии и землетрясениях": опус Конакова совершенно бесплоден, выхолощен. В текст Богданова погружаешься как в вязкий эмбиент, где в каждом повторе - тревожный, хотя и успокаивающий гул. У Конакова - легкие гримасы ненастоящего сумасшедшего, выдуманный, запинающийся, сюсюкающий язык, полный сознательных неправильностей, криво написанных слов, рептилоидов, заиканий. Но почва и судьба тут, увы, не дышат.
Я от поэзии ой как далека, так ещё и читать взялась только ради богов, а они тут в спецефическом виде, поэтому книгу оценивать не берусь - я профан.
Бодлер, Малларме, Бродский... Поэтический метр, александрийский стих, абсолютная литература... Возможно, я о них кое-что слышала, но это не точно :D
При всём вышесказанном, при всей моей неподготовленности, читать было интересно. Как же увлекательно написана глава "Измышления серийного убийцы"! Как же прекрасно сравнение поэзии и прозы у Бодлера! И пусть мне понравилось то, что Калассо считает безвкусным :)) ему однозначно виднее :D, а с меня как с гуся вода.
Главное! Мне захотелось почитать и "Песни Мальдорора" Лотреамона, и "Парижский сплин" Бодлера.
Это круто! Увлечь того, кто даже не смотрел в сторону стихов, дорогого стоит. Автору моё… Развернуть
История построения тоталитарного общества на примере одной страны, глазами молодого человека, находящегося в гуще событий. И каждая строка подтверждает, что наш мир катится в пропасть.
Я хотел Наполеоном сделаться.
Достоевский "Преступление и наказание"
Роман Соржа Шаландона "Сын негодяя" в длинном списке Ясной поляны 2024, свои рецензии на книги которой я собираю в этой подборке. Самая неожиданная французская книга о Второй мировой. Герой-рассказчик журналист и сын человека, все его детство рассказывавшего о своем участии в Сопротивлении. Первый удар по образу героя-отца нанес дед, обронив как-то, что тот "был не на той стороне". В ответ на расспросы мальчишки, папа прекратил общение со своим отцом и рассказы о военных подвигах.
До 1983 года, когда уже взрослым, герой прослушал на автоответчике надиктованное задыхающимся отцовским голосом сообщение, из которого следовало, что тот был в Шарлемане - такой французский аналог власовцев. Чудовищный удар, сын потребовал… Развернуть
Начал читать не почитав описание и даже не посмотрев кто автор, прочел около 60 страниц, думал это безумие написала какая-то психически больная школьница желающая быть поэтессой во что-бы то ни стало. Каково же мое было удивление, когда потом посмотрел и описание и автора, узнав, что автор мужчина, так еще и в возрасте.
Это не стихи, там нет ни рифмы, ни смысла, ничего, это какой-то рандомный набор слов и предложений слепленный в шизофренический бред.
История одного немца - когда-то давно услышав эту фразу, думаю многие бы начали плеваться, обзывать всех немцев фашистами и никто бы не стал разбираться кто прав, а кто просто "мимо проходил".
Можно же например сказать, извините, на любую нацию нелицеприятные эпитеты, только может стоит остановиться и подумать о том, что есть люди, а есть государство.
На самом деле было тяжело читать эту историю, ведь в каждой строчке это боль и отчаяние от того, что ничего нельзя сделать, огромный маховик уже запущен и остается только наблюдать за тем. как он стремительно набирает скорость и переламывает человеческие жизни.
Первую половину 20 века из жизни Германии многие знают, в курсе и Первой мировой войны, и великой депрессии, автор же показывает нам историю человеческих судеб сквозь призму этих… Развернуть
«В последнюю осень ни строчки, ни вздоха».
Но здесь осень первая — первая послевоенная немецкая, и строчек много, а вздохов ещё больше.
Почти беспристрастное свидетельство шведского журналиста о возрождении Германии после библейских масштабов кары, последовавшей за нацистским режимом. Потоп, по крайней мере, присутствует: Дагерман описывает подвальный быт семей, существующих по щиколотку в воде, и задаётся вопросами коллективной вины и раскаяния в условиях безработицы и нищеты.
Проститутки, секс, любовь, музыка. Ох если бы я знала, что будет так пошло, так вульгарно и мерзко, не стала бы начинать. Хотела смахнуть на половине, но ждала чего-то интересного и нормального. Прослушала на ускоренном режиме… фоном… Нет, есть конечно красивые фразы, и любовь, но все равно не мое.
