Цитаты

— Ну, батюшко, не выдавай, будь ласковый с нами, дай удачную охоту, сохрани наши жизни, — обращаясь к Студеному морю-океану просили поморы.

Когда заревел шторм, я невольно посмотрел на небе и перккрестился. Вдруг осознал, что ближайшая твёрдая земля - в нескольких милях под килем судна, и похолодел. Над пинасом со всех сторон вздымались огромные чёрно-зелёные валы, ветер то свистел, то стонал, то ревел в снастях. Казалось, будто над снастями носились и выли…

Страсть. Вот где причина. Страсть была и наслаждением, и мучением одновременно. Страсть появилась вместе со мной и вела по жизни. Страсть к морю, как болезнь, поразила меня с тех пор, как я начал себя помнить. И еще зов. Не знаю откуда. Но его нельзя было не услышать. Кровные узы были во мне ослаблены. Семейные радости,…

Жить в городе с морем или океаном — счастье. Когда нет сил открывать глаза, когда тяжелые дни прижимают к стене, неоплаченных счетов больше, чем возможностей, когда близкие уходят без надежды на возвращение, ты можешь прийти к морю и отдать волнам свою печаль.

– Как она называется? – спросил Виталька. – Вон та большая звездочка, не знаешь, папа? – Знаю. Это Венера. – Я тоже знаю. Нам рассказывали, что там есть моря. Правда? Отец обхватил Витальку за плечи, прижал покрепче. – Мало тебе океанов на Земле? Там, на Венере, есть, говорят, и леса. Черные и дремучие.

Мы купаемся в море слов, плаваем в океане слов, дышим воздухом слов, нас окружает атмосфера слов, мы живем в мире слов, во Вселенной слов, и никуда нам от слов не деться, да и надо ли?

Мы все знаем Лену. Она не из тех, кто, разобидевшись, поедет в город. Рвануть в океан больше в ее стиле.

Так эти нагие жители Нантакета, эти морские отшельники, отчалив от своего островка, объехали и покорили, подобно многочисленным Александрам, всю водную часть нашего мира, поделив между собой Атлантический, Тихий и Индийский океаны, как поделили Польшу три пиратские державы. Пусть Америка присоединяет Мексику к Техасу,…

Человек, дразнящий акулу, ставит на карту свою жизнь или, по меньшей мере, руки и ноги. Да, люди дразнили акул, ездили на них верхом, кололи острыми предметами, били... и оставались живы. Что же, люди оставались живы, выбросившись из окна, ки-. нувшись под колеса грузовика или пустив себе пулю в лоб.

Я не смог избавиться от Братства и после того, как нас всех выкинули на пристань. Они уставились на меня жалобно, будто свора растерянных собак. На меня! Моложе любого из них, годившегося им в сыновья! Они звали меня «паренек» и похвалялись перед всеми, кто слушал, что Орм — это голова, каких еще поискать, а сам я пялился…

Здесь люди ели бесплатный хлеб и проводили время, беснуясь на гонках колесниц и скачках, дрались, как безумцы, «синие» против «зеленых», прямо на ипподроме, и ничуть не выбирали выражения в спорах, так что городские бунты случались чуть ли не каждый день.

Все существо Милоша, казалось, было захвачено моментом: его мысли, чувства, каждая клетка иссушенного на беспощадном экваториальном солнце тела. Он был быстрее времени, быстрее стрелок на часах, быстрее звуков на ветру, быстрее слов в умах.

Гостевой дом был просторен, чист и хорошо обставлен, с ямой для очага и множеством спальных клетей ― на всех все равно не хватило, зато появилась возможность убедиться, кто есть кто в Обетном Братстве. Я, само собой, оказался в конце концов на полу у двери, на самом сквозняке, но это и не удивительно. Мой отец получил…

И за что тебе зубы выбили? — Мне не выбили, мне гланды вырезали, а зубы мешали. Я даже восхитился такой явной ложью.

Тут я, конечно, художественно представил древних викингов-переселенцев, как они приплыли к незнакомой земле… Белые вершины гор, глубокие и узкие ущелья, в которых белели водопады, и равнины, зеленеющие травой… Они все плыли и плыли вдоль берегов, испытывая сложные чувства раздвоенности, растроенности или даже…

Белоснежные чайки сопровождают корабль до тех пор, пока земля ещё виднеется на горизонте, а потом они поворачивают к берегу с криками отчаяния, потому что не могут проделать с кораблём весь его путь.

"Шхуна целиком была в моем распоряжении. Я постоял у штурвала, глядя на неподвижную картушку компаса, затем прошел на бак, по пути спускаясь во все люки, и наконец по тугим вантам поднялся на салинг фок-мачты. Отсюда хорошо был виден поселок. Он светлел стенами мазанок среди выбеленных зноем песков. На этих песках не…

Мы гуляли по поселку, брали на рынке молока и свежих яиц, ходили на пляж и коптили кожу под солнцем дольше, чем разрешалось врачами, — потому что знали, как скоротечно лето, и нужно впитывать каждый луч. Море непрестанно штормило, я играла с волнами: лягу, а они подбрасывают меня, словно шлюпку. Или сидела с бабушкой на…

Есть только море. Все стало морем. Мы, покинутые землей, стали морским чревом, и морское чрево - это мы, и в нас оно дышит и живет. Я смотрю, как оно танцует в своей накидке, искрящейся весельем его же собственных невидимых глаз, и наконец понимаю, что никто из людей не повержен, ибо все это - лишь триумф моря и его…

Штормовые ночи, ночи смерти, были для них ночами любви. Ночи, когда стоны любви летели над морем-океаном, как вызов... Они особенно страстно любили друг друга в бурю. В ночи, черные от грозовых туч, в ночи, лишенные звезд, когда луна покидает осиротелое небо, они обнимали друг друга на палубе, и любовь их имела вкус…

Вдруг резкий порыв обдал нас леденящим холодом — палатку сорвало и отбросило куда-то в сторону. Но нам было уже не до нее. Вокруг стоял невообразимый грохот и скрежет, заглушавший свист и вой ветра. Казалось, во мгле крутящегося снежного вихря сражаются тысячи чудовищ в звенящей броне. Грохот, приближаясь, нарастал.…