3.5

Книга оставила двойственное впечатление. С одной стороны, я её, безусловно, не забуду, как забываю за ненадобностью большинство прочитанных книг. (Спасибо Лайвлибу, что в любой момент могу что угодно вспомнить.)
С другой стороны... Из послесловия некой Н.Паниной мы узнаём, что Пьер Ассулин это Шерлок Холмс литературоведения. На мой непросвещённый взгляд, автор представляет собой нечто среднее между Остапом Бендером и Родионом Раскольниковым. (Не между Ильфом с Петровым и Достоевским!)
Судите сами. Чтобы внушить "клиенту" беспокойство, Остап посылал Александру Ивановичу Корейко телеграммы вроде ГРУЗИТЕ АПЕЛЬСИНЫ БОЧКАХ ТЧК КОМАНДОВАТЬ ПАРАДОМ БУДУ Я =БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ=
Наш герой по-французски более тонок. Его послания выглядят так:

«Ни с вами, ни без вас»… «Безумие не может больше служить оправданием, если оно толкает людей на преступления…» «Каждый из нас — это пустыня…» «Самоубийство — не желание умереть, а желание исчезнуть…» «Тоска — это сильнодействующая кислота, разъедающая душу…» «Каждый всю жизнь расплачивается за ее первую минуту…» «Ожидание смерти равносильно самой смерти…»
Я стремился парализовать волю цветочницы, сделать ее жизнь невыносимой, обезоружить ее душу. Пусть она заговорит, пусть все расскажет, пусть, наконец, объяснит необъяснимое.

Вот только не тот ли это хрен, который не слаще редьки?
И ещё пресловутая цель, которая оправдывает средства... Нет, Макиавелли ни при чём. Наш герой из идейных соображений убивает старушку... Тоже мне Раскольников, блин...
Причём, Раскольников намного более последователен, он стремится к некому мировому благу. Этот же (забыл его имя) то́ заявляет, что за этим не кроется жажда мести, желание скандала или нечто другое, то́ что-то совершенно противоположное: я стал ходячим сгустком ненависти.

Обычно героев я не обсуждаю: в книгах они нужны лишь для выражения идей, которые только и достойны размышления. В данном случае сделаю исключение. Скажу: мотивы героя повествования я понимаю, его действия не одобряю. На первый взгляд, у него не было возможности действовать цивилизованно, потому что ему мешала подписка о неразглашении и что-то ещё. Но на самом деле это не совсем так.
Если кому-нибудь интересно моё мнение, я не нахожу ненависть или месть уважительной причиной для каких-либо действий. Справедливость в современном обществе должна устанавливаться и восстанавливаться путём применения законных процедур.
"Самодеятельность" я оправдываю только в одном случае: когда законные процедуры не установили справедливость. Тогда да. Тогда свободный человек имеет право -- а иногда и обязан -- действовать собственными силами. Но ни в коем случае никто не должен заменять закон самодеятельностью.
Разумеется, сказанное применимо в обществе, в котором закон действует исправно. Если идёт война, или случилось стихийное бедствие, или правосудие заведомо не защищает справедливость (продажно, например), тогда месть при определённых ограничениях может -- и даже должна -- стать законом.
В этой материи есть множество тонких нюансов, которые можно обсуждать очень долго, но если в двух словах, то я считаю как-то так.
Наш исследователь одержим желанием всё узнать. Но только это не благородная одержимость знанием. Напротив, это сродни инстинкту ищейки, идущей по следу. Читать об этом было довольно противно.

Теперь немного о стиле.

Нет незначительных судеб; важно лишь, под каким углом точки зрения мы на них смотрим.
...
я остановился посреди тротуара, сдвинул ноги, уперся руками в бедра и застыл, как гвардеец, дав крен влево на шестьдесят градусов.

Что-то с геометрией не так. Если 60 градусов ещё можно считать метафорой, то "угол точки" -- это уж слишком. Евклид не одобрил бы.
Написано часто довольно туманно. Совсем не понял некоторых фраз:

Что касается свидетельства о рождении, его незачем было менять после того, как один из депутатов парламента попытался унизить председателя совета, следуя давней традиции искажать фамилию, чтобы как можно больнее уязвить ее обладателя. Мендес-Франс? Да это же не имя, а гражданское состояние!
...
Их фигуры казались одним безмолвным криком. Как бы напоминанием о всеобщей вине и коллективной ответственности. Несколько позже, в Израиле, этих людей прозвали «мылом». Они вгоняли всех в краску.

Почему "Мендес-Франс -- это гражданское состояние"? Бог его знает. Почему кого-то прозвали "мылом"? Похоже, переводчик тоже ничего не понял.
А уж длинный первый абзац 7-й главы можно занести в Книгу рекордов Гиннесса в номинации "туманность выражения". Он слишком длинный, чтобы цитировать, попробуйте его понять с трёх раз, когда будете читать.
Ну и плюс по мелочи: магазины описаны одинаково и т.п. -- не очень понравился мне стиль автора.

Ну и уже упомянутое послесловие Н.Паниной какое-то странное:

Борьба с демонами собственной совести для «сознательной гражданки госпожи Арман» — жертвы извращенной морали, навязанной обществу официальной пропагандой, — оборачивается трагедией.

Такое впечатление, что Н.Панина книгу не читала. Мораль госпожи Арман вполне нормальна: она пыталась спасти брата. Госпожа Арман -- жертва шантажа. Государственного шантажа.

В общем, книга точно не плохая, но могла быть и получше во многих отношениях.
Почитать можно. Кроме послесловия.