4

Космос как причастие: что ж, для первого причастия всё прошло лучше некуда, учитывая, что я не очень-то усердно готовилась и из троицы Гомбрович-Шульц-Виткевич наиболее поверхностно была знакома именно с Гомбровичем. Единственное напутствие, которое могу дать непричастившимся еще его потенциальным читателям - не напутствие даже, а констатация факта: в "Космосе" вы увидите только деревья. Лес придётся додумывать самостоятельно.

Удивительно, сколько эта маленькая книга вызывает свободных ассоциаций. Причем все они если не космического размаха, то, по крайней мере, велики и весомы. Так, меня на протяжении всего "Космоса" преследовал "Взгляни на дом свой, ангел": твердящееся в первом "воробей, палочка, кот" накладывается на рефрен второго - "камень, лист, ненайденная дверь"; и так трогательно на фоне поисков Вулфа выглядят попытки героя Гомбровича прийти от частного - воробей, палочка, кот - к общему. Впрочем, рассказчик сам расписывается в своей беспомощности и чрезмерной любви к деталям, к неспособности за деревьями видеть лес (который вам придется додумывать самостоятельно). Плюс - легко диагностируемое обсессивное расстройство рассказчика; своим неврозом он заставит вас поверить в то, что возможна не только улыбка без кота, но и что свински-вывернутая губа прислуги может существовать в отсутствие самой служанки.

Вторая из свободных ассоциаций - еще крупнее и увесистее - внезапно, "Улисс". Похотливая увечность Герти Макдауэлл, похотливая увечность Катаси, - причем, что примечательно, "разврат" обеих - скорее порождение фантазии Блума и Витольда, чем факт.

Наконец, я практически уверена в том, что на известный вопрос - быть или не быть курица или яйцо "Что общего между карандашом и ботинком?" герой этого романа ответил бы: и то, и другое можно повесить.