5 Эх, солдатушки...

Воспоминаний бывшего (или - бывших князей не бывает?) князя Голицына - "Записки беспогонника". Продолжение его же воспоминаний о детстве-юности-... Теперь - про военные годы, которые он прошел строителем-топографом на офицерской должности, но без погон. Интересно, откровенно написано и о себе и о других людях. Самой войны почти нет - больше работал в тыловых районах, строил укрепления, ремонтировал дороги и мосты. В последний год войны был уже близко к фронту, но все же не совсем вплотную. Очень много и тяжело работали солдатики-строители, в большинстве своем "старички" и женщины, но, в общем, каких-то ужасных ужасов нет. Просто обычный военный бардак. Переживаний насчет княжеского титула, которых было много в первой части записок, тут тоже больше почти нет, зато моментами режет глаз непонятно откуда выскочивший довольно яркий антисемитизм автора. Впрочем – возможно влияло и то, что самого Голицына частенько принимали за еврея – прямо анекдот. Русский дворянин с родословной на тысячу лет, а его смешивают с кем ... ) Были, очевидно, основания для недовольства,но все же как-то неприятно звучит. Тем более, что большую часть неприятностей автор заработал от своих же русских.
Очень откровенные и честные записки, хороший человек со своими слабостями и рассказывает хорошо. Подробно описывает службу, как все было организовано, как работали и подрабатывали, посылали бригады строителей на работы по селам, чтобы можно было за счет этого подкормить солдат, а так же хорошо угостить господ офицеров. Как все массово подворовывали у всех подряд. Официальный паек был довольно скуден, а уж одевались они … . Откровенно пишет про множество туфты в работе, но общее впечатление от организации работ и военного хозяйства в целом не такое уж и плохое - громадная, но все же довольно поворотливая машина. Больше угнетает бессмысленность многих работ. Практически - все военное, что его часть строила до середины 1944 года оказалось никому не нужным. Копали и оборудовали оборонительные рубежи в местах возможных наступлений противника,а в итоге они никогда не пригодились - немцы не стали наступать, как предполагалось, фронт далеко уходил вперед и вся тяжелая работа улетала коту под хвост. Особенно неприятно, что из-за неразберихи это могло тянуться долго - фронт давно уже далеко впереди, но штабы забывали отменить приказ о срочной стройке и оборванные, в лаптях солдаты пахали... Потом у начальства возникали новые, и, как всегда, сверхсрочные планы, и солдаты мчались, часто пешком, за десятки и сотни километров, чтобы снова копать землю и снова бросать эту работу. В заключении сам автор признается, что вся польза от его работы в войну - несколько построенных уже под конец ее временных мостов.
Подробно рассказываетcя про службу в Германии и Польше. Интересно, что он решительно отрицает модные сейчас рассказы про массовые преступления красноармейцев против мирного населения. Правда - прибавляет, что и обижать было особо некого. Люди практически полностью убежали - из населения Восточной Пруссии в 2,5 миллиона на месте осталось может с пару тысяч гражданских. Зато солдатики сильно отводили душу на вещах - Голицын вспоминает, что по многим городкам они шли в облаках из перьев - солдаты забирались в покинутые дома и распарывали перины и подушки, били окна и посуду и прочее в таком роде. Бывали и поджоги домов. Пару раз он пытался немного утихомирить подчиненных, но потом только вздыхал и относился к этому с пониманием. Потому, что он спрашивал - зачем они это делают, а ему каждый раз отвечали что-то вроде "у меня убили детей и родителей" и он молча отходил, а позднее порой и извинялся перед своими людьми.
Отмечает, что постепенно немцы массово начали возвращаться домой, но тут начали действовать договоренности между Союзниками. Восточную Пруссию отдали Польше и Чехии, не забыли и СССР. Началась депортация всего немецкого населения за пределы новых границ. А тех, кто не успел вернуться - их просто останавливали на границе и приказывали поворачивать обратно в Германию. Занимались этим польские, чешские и прочие власти обновленной Восточной Европы. Между прочим, он поплевывает на политкорректность и называет Данциг, Щецин и другие тамошние города исконно немецкими. Интереснейший документ эпохи.