4 Не про ЭТО.

Мемуары есть мемуары. Автор сам определяет свое место в жизни, и Казанова доказывает всем, что он "жил как философ". В известной биографии Казановы, принадлежащей перу Стефана Цвейга, этот авантюрист 18 века предстает в первую очередь как любовник, жеребец, мастер доставлять наслаждение женщинам всех сословий и поколений. Но в записках самого Казановы гораздо больше разнообразия. В молодости он ставил и на черное, и на красное, то есть пытался сделать карьеру духовного лица или военного, но неудачи преследовали его. Тогда он стал шулером, удачливым игроком, но тоже до поры до времени. Вступал в конфликты с людьми известными, даже принцами, ссорился с влиятельными монахами - и однажды оказался в тюрьме. Для меня лично самыми интересными были именно страницы пребывания Казановы в тюрьме и изобретательный его побег из темницы. Автор мемуаров много путешествовал, в том числе побывал и в России, пообщался с Великой Екатериной. Несколько раз, по словам Казановы, он выступал в роли врача, спасал людей от невежественных медиков, за что ему особый поклон. Ну и , конечно, всю свою жизнь он якобы ублажал девушек и женщин, пытаясь доказать им, что секс может быть самым приятным делом в жизни. Никогда он не настаивал на
"продолжении банкета", старался не встречаться с бывшими любовницами, а познать все новых и новых... И, по словам Казановы, у него до 40 лет "не было ни одной осечки"... Стефан Цвейг даже высказывал зависть от лица всех мужчин по этому поводу. Хотя кто же может проверить мемуариста...
И вот - роковой сороковник. И тут Казанова намекает, что старость ему не в радость.
Замучил сифилис, например. И женщины уже не любят... И он теперь готов угождать всяким высокопоставленным "благодетелям" - шпионить для них, например. Выясняется, что когда у человека всю жизнь не было убеждений, то на старости лет он готов на любую гнусность, лишь бы получить на обед что-нибудь повкуснее. От чего, впрочем, у него случается несварение желудка, и вообще состояние раздражения для Казановы теперь - основное. Его злят все и все, над ним смеются даже слуги графа, который Казанову приютил из жалости и для забавы. И вот он пишет и пишет свои мемуары несколько лет, пишет на французском языке, хотя знает его плохо - но он ведь всю жизнь преклонялся перед всем французским и заболел не случайно именно "французской болезнью"... Что тут скажешь? Философ, однако. Спасибо, что посмешил своими мемуарами, красавчик - авантюрист. Вечная тебе память, Казанова.