4

С недавних пор Буэнос-Айрес, этот латиноамериканский «Лондон-Париж-голуби-вверх-блики-крыш», пронизанный маршрутами Борхеса, перестал быть для меня чисто литературным городом, и, будучи в который раз пораженная действием юнгианской синхронистичности, неожиданно приведшей меня к этой книге, я в почти детском нетерпении приступила к чтению. Мне хотелось пусть мысленного, но все еще длящегося, как след за кораблем, проникновения в философию этого города, наведения собственных внутренних мостов между ним и мной, поиска ненайденных или упущенных совпадений его постигнутой внутренней реальности и оставшейся непознанной внешней.

Для этих моих целей книга оказалась очень хороша. Даже более хороша, чем можно было бы ожидать от ранее не читанного автора («Святая Эвита», прочитанная вслед за «Don't cry for me, Argentina», не в счет). Хороша буквально всем: языком, стилистикой, литературными и нелитературными отступлениями, внутренней логикой, аллюзивно следующей семантике борхесовских текстов, стихов и биографических точек, затеянным автором путешествием в выстроенный им же самим Борхес-лэнд. Книга построена моим любимым способом плетения – «слово за слово»: нанизывания смыслов на тонкую нить сюжета, где важно, как в лабиринте за светом фонарика, двигаться за автором след в след. При чтении у меня постоянно возникали аналогии с Дзигой Вертовым, его «Человеком с киноаппаратом» - с его способностью быстро тянуть визуальную нить, перемежая ее внезапными долгими планами, когда в кадре мало что меняется, но зритель обнаруживает нечто новое в себе, в своем восприятии показываемой реальности. Я по нескольку раз возвращалась к некоторым абзацам, потому что за тканью слов мне мыслилось наличие чего-то большего, чем просто контур смысла на поверхности.

В книге сплетены три нити: история Бруно Кадогана, решившего написать о неизвестном певце, исполняющем старинные танго, которые надо не столько танцевать, сколько слушать, история Хулио Мартеля – того самого певца-инвалида, осознавшего пение как свою миссию в истории Буэнос-Айреса, и современная история города и страны. Мне понравился авторский семантико-поэтический подход к проникновению в душу и сердце города и его попытки передать словами аутентичное волшебство улиц, зданий, маршрутов, кафе, музыки, людских потоков. Мне показались волнующими поиски борхесовского алефа под девятнадцатой ступенькой. Меня увлекла странная тайнопись движений Мартеля по городу и привязывания танго к событиям мест, которые для него значили больше, чем просто акустическая площадка.

Но при всем при этом вряд ли я решусь рекомендовать эту книгу кому бы то ни было. Мне кажется, она заинтересует далеко не каждого. Во-первых, потому что она адресована поклонникам Борхеса, чьи фантазии, наполненные историей и своеобразной внутренней эстетикой, создают свою собственную мифологию. Если не читаешь и не помнишь хотя бы ключевые борхесовские тексты, многое ускользает от понимания – не стоит и браться, чтобы всего лишь скользить по обочине смысла. Во-вторых, потому что она, как и романы А. Переса-Реверте, требует хотя бы минимального знания истории и культуры Аргентины. Мне его определенно не хватало, приходилось все время лазить в Интернет за уточняющей информацией. Но зато сколькими новыми знаниями и именами я обогатилась! На меня из авторских цитат обрушился целый культурный мир, о котором я не имела никакого понятия – поэты, писатели, культурные персонажи с длинными именами и оригинальными идеями. В-третьих, язык книги красив и витиеват, и, будучи увлеченным разгадыванием семантических загадок, ты легко теряешь событийную нить, и за долгими планами забываешь общую сюжетную канву.

Финальная точка великолепна. Я бы на месте Бруно снова помчалась в Буэнос-Айрес.