5 Спойлер

НЕОАПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ МИФ О КОВЧЕГЕ
УМИРАЮЩИЙ МИР ДЖАСТИНА КРОНИНА
Часть I.
О, ужас! Мы шарам катящимся подобны,
Вертящимся волчкам. И в снах ночной поры
Нас лихорадка бьёт, как тот Архангел злобный,
Невидимым бичом стегающий миры.
Бодлер.

Бывает досада и досада. В первом случае, - это, когда читатель досадует на нелогичные, неправильные, как ему кажется, действия героев произведения, чем-то его зацепивших. Во втором, - это когда досадуешь сам на себя за потерянное время, добровольно по недомыслию отторгнутое у своей жизни.
Но бывают и более причудливые сочетания обстоятельств. В первых числах февраля автору этих строк довелось посмотреть пилотную серию сериала «Перерождение». Заинтриговала несколько пафосная фраза чернокожей героини о конце мира, виновницей которого она считала себя. Всё прочее – стрельба, погони, - все это укладывалось в стандарты посредственного американского сериала. Впрочем, так оно и оказалось в конце концов.
Но вот тексты, которые я, заинтересовавшись, прочел, начиная с первой книги, оказались на удивление притягивающими. Джастин Кронин написал страшную сказку странствий. И это, как оказалось, лишь один из слоёв пирога.
Постараюсь пояснить, почему я прочел все три книги, «Перерождение», «Двенадцать» и «The City of Mirrors» (я прочел до выхода перевода) и, более того, с удовольствием несколько раз перечитывал, пока писал это. Ещё одно. Оригинал текста, фрагменты которого здесь публикуются, представляющий собой по сути комментированный географический путеводитель, сопровождается картами и фотографиями, создающими эффект присутствия и причастности. В этом месте, кажется, следует отметить ещё одну особенность произведений Джастина Кронина - он понимает, что событие не может оцениваться вне контекста, в том числе географического. Чувство места и уместности, действие и побуждение к действию его героев, - всё взаимосвязано.
Казалось бы, - ну что может быть банальнее очередного апокалипсиса, пусть не в зомби-варианте, многократно обыгранном и доведенном до абсурда, например Робертом Родригесом? И какого-нибудь героя, спасающего человечество? Или глобальной катастрофы, в которой мудрые власти спасают всех, или почти всех, или только «избранных»? Но вот Джастин Кронин сумел, и без банальностей, хотя местами чувствуется влияние штампов, в основном голливудских, которые, кажется прочно укоренились в масс-культуре.
Итак, экспозиция. Девушка из глубинки Айовы, той, что называется захолустьем, не успевшая получить образования, найти приличную работу, перебраться куда-нибудь, в места, более приспособленные для выживания, залетевшая от мерзавца-неудачника и родившая дочь, внезапно потерявшая отца и утратившая связь с братом, служившим на флоте, вернее, не столько утратившая, сколько забытая родным братом и всеми-всеми-всеми… В общем, не сумевшая выбраться из-под крышки инферно. Любому русскому читателю, кому приходилось жить в современной России, вдали от больших городов, картина знакома.
Так начинается первая книга трехтомного цикла Джастина Кронина, мастера контрапункта, - «Перерождение», «Двенадцать», «Город Зеркал».
В результате последовательности неких событий мама девочки, шестилетней Эми, вынуждена оставить её на попечение монахини Лейси в Монастыре сестер милосердия при Храме Пресвятой Девы Марии Скорбящей. Больше о судьбе матери, Джинетт, мы не узнаем ничего. Разве что намёком.
Автор очень тщательно, объёмно вводит в повествование каждый значимый персонаж, и уж поверьте, - если Лейси Антуанетт Кудото отведено в экспозиции столько текста, - она отыграет свою роль в самом важном месте. Пускай между последовательными эпизодами с ней почти 600 страниц повествования. Она - первый из окутанных мистикой персонажей трилогии, если, конечно, не считать Эми, но не последний. Некая мистическая атмосфера ощущается в пространстве всех трех текстов. Временами сгущаясь в плотный туман, временами рассеиваясь, и не оставляя следа. Вот, например, загадочный эпизод в зоопарке. «В чем дело? Скажи мне, дитя! - Медведи знают! - не отрывая рук от стекла, прошептала Эми. - Что, что знают медведи? Девочка подняла глаза. Никогда в жизни Лейси не видела в глазах ребенка столько грусти и безысходности. А вот страха в них не было. Что бы ни сказали ей медведи, она смирилась. - Они знают, кто я.» Даже, казалось бы проходные персонажи обладают характерами, привычками, своим способом мышления, - будь то настоятельница сестра Арнетт, слепой инженер Элтон, или безвольное ничтожество уборщик Грей.
Вот еще двое, - специальные агенты ФБР, одному из которых, Брэду Уолгасту, уготована отдельная роль. Вернее, целых две роли, разделенные столетием. Они привозят в секретный медицинский центр министерства обороны, курируемый и финансируемый через один из отделов министерства сельского хозяйства (именно так! – и это один из «пунктиков» Кронина), занимающийся проектом НОЙ, приговоренных к смертной казни заключенных, согласившихся на участие в эксперименте. Таких заключенных они доставили уже двенадцать. Последний – Энтони Картер, чернокожий, обвиняемый и признанный виновным в убийстве молодой женщины, белой, матери двоих дочурок. Однако автор дает понять, что в данном случае не всё так просто, и Уолгаст это тоже понимает.
Коли упомянуто о «пунктиках» Кронина, - следует более внимательно присмотреться к ним. Хотя вполне может оказаться, что это вовсе не «пунктики», а трезвое понимание ситуации.
Первый – это скептицизм в отношении механизмов принятия решений. В принципе, они работают безотказно, но лишь до той поры, пока отсутствует кризис. И даже в случае кризиса ликвидация всего лишь одного - двух звеньев не должна бы привести к неуправляемой глобальной катастрофе, бомбежке собственных граждан и гражданской войне. Вспоминается «Эпидемия» с Хоффманом и вездесущим Морганом Фрименом. Но там, как и во всех американских шоу с «хорошим завершением», пафосные призывы приводят к отказу пилотов исполнить приказ.
Как бы не так, - утверждает Кронин. В условиях тотальной секретности и отсутствия прямой и внятной цепочки подчинённости ликвидация всего лишь одного звена вполне способна привести к тотальному хаосу. В действительности никто не может предсказать, как будет реагировать конкретный человек в конкретной ситуации. И демонстрирует это примерами, - массовыми бомбёжками по площадям, бессудными убийствами гражданских военными, - пока еще служащими Армии и ВВС США, расстрелами пилотов, отказавшихся выполнять преступные приказы. Да, Кронин довольно скептически относится к современному государству и предполагает, что иного выбора у Левиафана, породившего Апокалипсис, кроме такого modus operandi, нет. Хорошего конца здесь не будет. Разве что считать хорошим концом то, что хоть какая-то группа людей сможет выжить и за тысячу лет возродить подобие цивилизации.
Вторым «пунктиком» является скепсис в отношении поведения человеческих сообществ, - малых или больших, - неважно, в условиях тотального, планетарных масштабов, кризиса. В обоих случая самоорганизация и выживание сообщества могут быть успешны лишь при наличии общественного согласия/договора, подкрепленного эффективной властью. Судьба Первой Колонии с её идеологией осажденной крепости, зашоренностью и ограниченностью многих её жителей, с её «ночью звёзд и ножей» прекрасно иллюстрирует вышесказанное. В самом деле, в Колонии, кажется, присутствует всё необходимое, – взаимопонимание, терпимость, чувство локтя и готовность прощать, и выработанные почти за столетие нормы поведения, пусть даже и не очень разумные, кое в чём иррациональные, - достаточно вспомнить шок малолеток после Инкубатора или сцены «дознания» и судилища над Калебом (Сапожком) Джонсом. Но у каждого в душе есть место для первобытного кусочка тьмы. И чтобы эта первобытность вырвалась наружу, порой достаточно страха. А когда страх приобретает характер неуправляемого массового психоза, он вынуждает переступать через все запреты, отмести все то, что прежде казалось недопустимым. Можно отправлять в изгнание вовне, бессудно обвинять и убивать спящих, можно сбрасывать со стен невинных. Достаточно страха. Страха, превращающего организованную группу людей в преступную толпу, расступающуюся перед злом.
Наконец, третий «пунктик», на первый взгляд банальный, - дуализм человека, дуализм Природы, сосуществование света и тьмы в каждом индивидууме. Но это вовсе не банально, это можно отследить на всем протяжении трилогии. Отсюда – амбивалентность всех основных действующих лиц. Рефлексии подвержены даже хладнокровный убийца Ричардс, даже одурманенный анаболиками и седативами ничтожество Грей. И сопереживание чувствам, размышлениям и поступкам этих персонажей приносит некий опыт, равно как оценка их не столь уж многочисленных ошибок и кажущихся неверными поступков вызывает законную досаду. И всё это раскрывается по ходу собственно сюжета, - неважно, квест ли это «Перерождения», смесь апокалипсиса, мистической конспирологии и чёрного вестерна «Двенадцати», или триллер вперемежку с трагедией ошибок в «Городе зеркал». Особенно в последних частях. Правда, при оценке всего происходящего следовало бы учесть нюанс, лапидарно отмеченный Тетушкой (Идой Джексон) в своем дневнике, - «Бог, в которого я верую, ничего не оставляет на волю случая». А ещё задуматься о том, кто из твоих знакомых и друзей, - улыбчивых, весёлых, добродушных, - при соответствующих обстоятельствах способен обернуться тюремщиком и садистом.
Следует отметить, что мистицизм у Кронина совмещается с вполне христианским пониманием мира. Католический монастырь в экспозиции. Собственно название проекта НОЙ. Ветхозаветная притча, со смыслом, который пыталась передать Питеру Лейси, когда он добрался до неё. Вообще, Лейси – глубоко верующая католичка, искренне верующая в божественный Промысел, Любовь и Жертвенность. Спаситель во плоти маленькой девочки. Божественное Провидение, присутствие которое явно ощущается временами. Число двенадцать – прямая отсылка к Новому Завету. Только здесь - двенадцать апостолов света, борющихся с двенадцатью апостолами тьмы. Мистическое общение некоторых персонажей в/через обиталище Душ/Чистилище. Даже безграничная ментальная власть Двенадцати над своими Многими, - жертвами Перерождения, отрицающая свободу воли, как таковую, не ломает этого впечатления. Любопытно то, что само понятие – Многие, отсылающее к Новому Завету, («…Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Матфей, 20:28; Марк 10:45) - в оригинале употребляется лишь Зиро, который выступает в качестве Анти – Спасителя, вполне сознаёт и даже подчеркивает это. Из прочих Двенадцати мы знаем, как называли своих лишь Бэбкок и Мартинес, - Легион. А ещё – удивительная, как бы вскользь, отсылка к библейскому Ахаву из Моби Дика, обнаруженного Питером среди прочих книг на энергоподстанции.
Более того, сидящий в одиночной камере Грир слышит Глас Божий и «нежное присутствие некоей силы, скрытой под поверхностью мироздания и управляющей всем им». Или это просто причуда галлюцинаций измученного и истончившегося сознания? Можно, конечно, пройти мимо, не обращая внимания, но вот для чего автор умудряется сделать вставку во вполне платоновском духе, - «Конечно же, это Бог, или это можно называть Богом. Даже это слово было слишком ничтожным, слово, придуманное людьми, чтобы именовать то, что не имело названия. Мир не есть мир, он есть лишь проявление более фундаментальной реальности, как краска на холсте есть выражение замысла художника…»?
Возвращаясь к теме. Проект НОЙ – совершенно секретный проект, который ведется неким Джонасом Эбботтом Лиром, профессором «факультета молекулярной и клеточной биологии Гарвардского университета, прикрепленного к отделению палеовирологии Научно-исследовательского института инфекционных заболеваний Медицинской службы Вооруженных сил США». Для Лира проект – способ создания лекарства от всех болезней, продолжение его безуспешных попыток предотвратить смерть (уже наступившую) любимой жены. Мотивация столь же сильная, сколь и неоправданная по сути, и не подлежащая оправданию. Имя его не будет внесено в перечень апостолов Эми в отличие от некоторых из его жертв. Для армейских – ещё один способ создания суперсолдат. Для двенадцати, приговоренных к смертной казни и согласившихся участвовать в проекте, - уже свершившееся Перерождение, мутация в вампиров, наделенных, помимо прочего, необычайной ментальной силой. И на заднем плане – Зиро, «нулевой пациент», кукловод, доктор Тимати Фаннинг, зараженный в боливийских джунглях, старинный приятель/коллега/противник Джонаса Лира, но связывает и разделяет их нечто большее, о чем подробно повествует Алише Донадио, Алише-Клинку в последней книге сам Фаннинг-Зиро. Именно из его крови взята вытяжка, переродившая тупых ушлёпков-убийц, за исключением Картера, который по сути не ушлёпок и не убийца, в Двенадцать.
Известно, что секретная лаборатория размещается в окрестностях довольно известного в США городка Теллерайд, Колорадо, на месте перестроенного шале. Многоуровневое, в основном подземное здание, в котором обычные медики и биохимики под присмотром и охраной военных и спецслужб проводят свои опыты. Всё выглядит совершенно обыкновенно, практически не отличаясь от штампов устоявшейся за последние двадцать лет традиции. И, кажется, ни о какой злонамеренности учёных и заказчиков речи не идёт. Разве что сам объект исследований…
Для чего вдруг Джонасу Лиру понадобился ребёнок? И почему агенты Уолгаст и Дойл таким кружным способом добираются до Мемфиса? – Возможно, чёткое осознание, что они делают что-то не то и не так? Похищают ребёнка, подсознательно предчувствуя, что за этим последует полная зачистка, - зачистка, в отличие от приговоренных, не документальная, а физическая, настоящая, преследующая цель ликвидировать всё и всех, знающих о существовании Эми? «Эми БФ, белая. Криминальное досье отсутствует. Поплар-авеню 20323, Мемфис, Теннесси. Забрать не позднее субботнего вечера. В контакты не вступать. Тише воды, ниже травы. Сайкс» - это директива агентам к исполнению. Мистические видения конца света заставляют Лейси покинуть обитель до прихода убийцы. И такое же мистическое чувство приводит шестилетнюю девочку к пониманию неизбежности пути, на который ей предстоит вступить, её жертвы, равно как и к пониманию того, что агент Уолгаст ей не враг. И это понимание лишь углубится за время их недолгого странствования и сменится доверием, поддержкой, наконец, глубоким чувством привязанности и родства.
Но до этого им предстоит просто выжить. А Эми – перенести инъекцию очередной вытяжки вируса. Нет, она вовсе не нужна и не интересует военное ведомство. Она нужна лишь доктору Лиру. Она - его единственная надежда остановить то, что он начал. Единственная надежда на сохранение человека вообще. Надежда, основанная, скорее всего, на ошибочном представлении о роли тимуса и его изменениях при взрослении инфицированного ребёнка. Но выбора у доктора Лири нет. В разгар вакханалии безумия, страха и убийств, охватившей всю территорию Центра, именно он указывает Уолгасту путь к спасению его и Эми. Самого же его ждёт иная судьба, связанная с ведомой Провидением Лейси.
Картина того, что происходит на протяжении последующих месяцев, - распространение перерождённых, массовая паника и бегство, неудачные попытки армии сдержать полчища вампиров, сопровождающиеся бомбежками, пожарищами, предательством доверившихся беженцев, ядерными бомбардировками, наконец, закончившееся крахом всего и вся, - довольно подробно раскрывается в разбросанных по всем трем книгам эпизодах, героями которых оказываются порой неожиданные персонажи. Это и бывшие «неприкасаемые» уборщики в Шале, и шофер Дэнни Чейз, страдающий аутизмом, и девушка, ставшая родоначальницей семьи Донадио, и, как ни странно, обезумевшая и ушедшая в эскапизм бывшая жена Уолгаста, причудливо сведенная с бывшим уборщиком Греем, фамильяром Зиро. Мужество отчаяния, предательство, подлость, омерзительные картины - описаны мастерски и подробно.
Повествование ведется то от третьего лица, в довольно отстраненной тональности, то в виде дневниковых записей некоторых действующих лиц, местами, в завершающей книге, - от первого лица. Помимо этого, оно дискретно по времени. То прыгает на пять, двадцать, сто, тысячу лет вперед, то обращается к давно минувшим событиям. Вот катастрофа в исследовательском центре в Теллерайде и бегство Уолгаста с Эми. Вот год их жизни где-то в заброшенном лагере в предгорьях Орегона, год, который сблизил и породнил их, заканчивающийся так неожиданно и трагично. Вот записи Тётушки о последних днях Филадельфии и поезде спасаемых детей. А вот уже жизнь сотни обитателей Первой колонии, через 92 года «после вируса». Начало квеста.
Жизнь людей Первой Колонии, определяемая «Единым законом», принятым первыми её обитателями, жизнь осаждённой безжалостным и непобеждаемым врагом крепости, - внезапно нарушается появлением неведомо откуда пришедшей немой девочки лет двенадцати, со вживленным чипом – передатчиком физиотелеметрии. И уже совершенно фантастическим кажется предположение - догадка Майкла о том, что этой девочке, Эми, на самом деле может быть почти сто лет. Лавинообразное развитие событий приводят к вынужденному бегству группы молодых людей, принявших решение добраться до источника призывающего сигнала в надежде отыскать других выживших. В последующей части первой книги описываются скитания горстки беглецов по полуразрушенным дорогам, пустыням и горам ушедшей в небытие страны, во время которых наши герои убеждаются в том, что не все люди – братья, и впервые узнают (за исключением Эми, конечно) о существовании Бэбкока, его Легиона и вообще Двенадцати. Их путь начинается после присоединения самого старшего из беглецов, Холлиса, в помещении энергоподстанции, до которой так и не добираются несколько молокососов, посланных им вдогонку из Колонии с таким забавным наставлением от матери беглянки Маусами: «Убейте их!» «Тихая, безобидная, вечно от собственной тени шарахалась, но тут показалась с совершенно неожиданной стороны. Провожая отряд у ворот, она буквально кипела от гнева. - Верните мне дочь, а остальных перебейте! - верещала она. - Кровь, хочу видеть их кровь!» Но увидит она в конце концов лишь веревку, перекладину и тьму.
Добротно написанный и удачно скомпонованный текст. Автор нигде не старается сознательно нагнетать ужасы, хотя во всех книгах встречаются места, которые достаточно тяжело читать, особенно впечатлительным особам. По глубине атмосферы безысходности тексты Кронина, конечно, нельзя сравнить, например, с «Дорогой» Кормака Маккарти, но там и вся обстановка совершенно иная. И монстры у Маккарти – те же люди. Но вот пессимизма во всем цикле «Перерождения» хоть отбавляй. Пессимизм причем не в текстах. Пессимизм в восприятии текстов. Поневоле задумываешься, - а что, если? – И не находишь хорошего ответа.
«Гавань», царство Бэбкока и его Легиона, описанная в тексте, равно как и городок Десерт-Уэллс, и Хоумленд во второй книге, и казино «Милагро», в котором происходят известные события, – вымышлены автором. Причины этого понятны. В случае казино автор, возможно, опасался судебных исков со стороны владельцев реальных отелей. В прочих случаях искусственность определялась отсутствием реальных мест на карте США, которым были бы присущи все их характерные особенности по тексту. Например, Гавань. В штате Невада имеются две тюрьмы с коррекционными центрами, - Southern Desert Correctional Center&High Desert State Prison и Northern Nevada Correctional Center & Stewart Conservation Camp. Первая – всего в двадцати пяти милях от Лас-Вегаса, по шоссе 95. Вторая – в Карсон-Сити. Проблема в том, что ни там, ни там и близко нет железнодорожных веток. Хотя в Карсон-Сити есть огромный железнодорожный музей с действующим поворотным кругом. До него по прямой около 330 миль, равно как и до городка Уэллс, Невада, расположенном на пересечении шоссе 93 и 80. Вот через него проходит железная дорога. А в районе Риндона, в 34 милях западнее, есть и длинные железнодорожные тоннели. Но из Уэллса никак не попасть в Калиенте по железной дороге, которая там имеется, и которая там вовсе не обрывается. А вот после Калиенте, Невада, маршрут наших беглецов из Гавани, описываемый в книге, подтверждается вплоть до расположения сараев по берегам рек. Кстати, совершенно непонятно, почему «haven» было переведено, как «Гавань». «Приют» было бы удачнее.
В конечном счете неважно, где именно располагалась «Гавань». Важно то, что там произошло, важны изменения, происшедшие с героями повествования, кристаллизация их характеров, проявления эмпатии и того скрытного, подспудного, что до поры до времени скрывалось где-то в глубине их сознаний. Отчаянное мужество Алиши, взвешенная храбрость Питера и Холлиса, собранность Сары и Маусами, рациональные рассудительность и стойкость Майкла, - мудрость и предвидение придут к нему позже, когда придёт время. И обретение почти сломленного брата Тео, и нелепая гибель совсем ещё мальчишки – веселого Сапожка. И вновь обретенная речь Эми.
Кстати, лишь по прочтении последней книги становится очевидна роль Майкла, как, в сущности, основного протагониста, равнозначного Эми. Его размышления, идеи, озарения, поступки, - вот то, что подспудно двигает сюжет.
Нет особого смысла пересказывать записи Сары Фишер, которые она вела на протяжении всех последующих событий, - от описания пешего путешествия по равнинным плато и перевалам среднего Запада, через Неваду, Юту и Колорадо до встречи с разведкой Второго Экспедиционного вблизи смытого рекой Пласервилла. Достаточно отметить преображение Алиши, приобретение нового друга, майора Грира, «Луция верного», потрясающую встречу с так и не постаревшей Лейси, схватку с Бэбкоком и его Легионом, впервые закончившуюся победой людей. Как оказалось, призрачной победой. И нет особого смысла в рассуждениях об устройстве человеческого социума, устройстве столь различном при столь различных обстоятельствах.
Но мне кажется, стоит привести цитату из дневниковых записей Иды Джексон (Тетушки), - «Из того, что осталось в Старом времени, именно звезд мне больше всего не хватает. Из окна своей комнаты я видела их над крышами домов — маленькие блестящие точки, похожие на фонарики, которыми Господь украсил небо. … мне нравилось думать, что я смотрю не на медведей и весы, а прямо в лицо Господа. Чем темнее было вокруг, тем четче я Его видела. Может, Господь забыл нас, может, нет. Может, это мы Его забыли, когда перестали видеть звезды. Перед смертью мне бы хотелось хоть раз на них взглянуть!» - Прямая отсылка к Канту, чем бы она ни была обусловлена. Первая, но не последняя.
Следует отметить, что и Моаб, и Теллерайд, и Розуэлл, наконец, - известнейшие места. Первые два – туристический и горнолыжный центры, последний известен уфологическим «Розуэлльским инцидентом». Вообще любопытно сравнить географию тех мест, где происходит действие трилогии, с местами, связанными с жизнью автора: выпускник Harvard University и Iowa Writers’ Workshop; с 1992 по 2003 преподавал в La Salle University , Philadelphia, PA; затем был профессором английского языка в университе Rice University, Houston, Texas, где и проживает с семьёй по сей день. И вовсе не случайно то, что в Гарварде учились Лир и Фаннинг, а докторскую степень Фаннинг получил в университете Райса в Хьюстоне.
Продолжение следует.