4

Мучила я эту книгу почти месяц. Почему мучила? Вроде и слог не особо тяжелый, и почерк всем знакомого Пришвина угадывается неплохо, но все же мне пришлось почти буквально продираться сквозь повествование, а некоторые моменты перечитывать не по одному разу, чтобы вникнуть в суть. Как будто книга оправдывала свое название и моментами висела на мне мертвым грузом, который невозможно было снять.

Но неделю назад перевернула наконец последнюю страницу. И что удивительно, она не оставила после себя тягостного впечатления, всего лишь небольшую усталость (не в плохом смысле). Как понятно из многочисленных кратких аннотаций, это не биография в чистом виде, а вполне себе художественное произведение, как бы сейчас сказали, "основанное на реальных событиях". Другими словами:
"...отдаешься одной правде – вымысел напомнит о себе, забудешь правду в вымысле – она постучится".
Так и в "Кащеевой цепи". Особенно это заметно в первых частях произведения, посвященных детству главного героя – Курымушки. Там детские фантазии, народные суеверия и авторский вымысел настолько тесно переплелись с реальностью, что порой становится не по себе. Когда я читала главу, посвященную кровавому гусаку, даже дрожь пробирала, а уж когда ставила себя на место маленького ребенка 6-9 лет, то понимала, что тут любой хоррор-фильм по своему воздействию на психику отдыхает.

Открытием стали главы, посвященные отрочеству и учебе в гимназии Пришвина-Алпатова. Странно думать, что человека, творчество которого будет стоять на самом видном месте в программе начальных классов и чьи рассказы считаются чуть ли не главными "воспитателями" любви к родной природе, могли исключить из гимназии, да еще и с волчьим билетом. А его мечты и желание во что бы то ни стало убежать в загадочную Азию напомнило "Двух капитанов" и побег Сани Григорьева в загадочный Туркестан.

А вот описание молодости и поисков жизненного пути Алпатова дались очень тяжело. Не из-за слога, а из-за того, что можно назвать социальным и бытовым фоном: предреволюционная эпоха, брожение умов, "витание" идей в воздухе и все такое прочее. В общем, для меня, как человека, который любит историю, но на дух не переваривает именно этот период времени, было тяжко. Наверное, нужно было либо родиться именно тогда, либо относиться к тем событиями с беспристрастностью историка, но я не понимаю благоговения перед Бебелями, Марксами, Либкнехтами и так далее. Тот же Алпатов: год тюрьмы из-за приверженности идеям, которые он сам до конца не понимал, непонятные метания за девушкой, которую видел единожды в жизни сквозь тюремную решетку и вуаль на лице (хотя Пришвин все-таки отдает отчет, что это юношеский максимализм), поклонение перед социал-демократами и тем, как даже "извозчики там читают форвертс" и так далее. И все это в двадцать с лишним лет. Хотя под конец я себя все-таки утешила, потому что сам автор выразил мысль, которая вполне себе объясняет его выбор жизненного пути:
"В молодости, бывало, споришь и дерешься из-за того только, что мысль, за которую держишься, не своя. И другой, кто спорит с тобой, тоже за чужую мысль стоит".

Искренне советую до или после чтения "Кащеевой цепи" (а лучше и до, и после) прочитать статью Вадима Чувакова "Вместо преамбулы". Очень помогла мне воспринять произведение цельно и чуть лучше понять его, т.к. собственных фоновых знаний мне для этого, увы, не хватало.