4

Я люблю детективы, и в пратчеттовском исполнении этот жанр тоже пришёлся мне к душе, хотя и сделан он, как и всегда у сэра Терри, как пародия на детектив, как его отрицание. Но Ваймс как будто сошёл со страниц детективных романов: циничный полицейский со своей головой на плечах, он очень гармоничен в этом жанре. Сам сюжет тоже сделан неплохо. У нас с самого начала есть все зацепки для разгадывания загадки, как, впрочем, и у Ваймса, но мы не успеваем одновременно смеяться и думать, кто именно и как покушался на жизнь Витинари, поэтому ответ в конце оказывается неожиданным, как и положено в хорошем детективе.
Но, конечно же, «Ноги из глины» - это не только разгадывание загадки. Это ещё одна проекция социальных проблем нашего общества на Плоский мир. И нет, эта история вовсе не про искусственный интеллект: какой смысл писать об ИИ, если его нет и не предвидится, если всегда и везде единственными субъектами в нашем мире были и остаются люди. Големы были живыми изначально, иначе они не стали бы делать себе бога, царя и героя в надежде, что он освободит их. Это уже человеческий поступок. Големы не машины, они самые униженные и оскорблённые этого мира, те, в кого даже другим униженным и оскорблённым, но в чуть меньшей степени, бывает так приятно иногда плюнуть. Но Пратчетт – добрый писатель, и добро у него всегда побеждает, поэтому Дорфл обретает свободу, обретает её сам, потому что получить её из чьих-то рук нельзя. «Свобода» - слово затасканное, почти уже неприличное, почти обессмысленное, но Дорфл очень чётко и ясно понимает, что это такое и великолепно формулирует свое понимание свободы взрослого человека. Правда, людям с Заводильной улицы по-прежнему ничего не светит, поскольку Пратчетт уверен в неизменности мира и общества, верит только в личное освобождение, а не массовое, поэтому история Дорфла останется счастливым исключением, фантастической сказкой на вполне реальном Плоском мире. Впрочем, таким же фантастическим допущением, более фантастическим, чем все маги и драконы вместе взятые, является сама анк-морпорская стража, по большей части состоящая из индивидов с чистыми руками, готовыми пинать неправедные задницы и говорить за тех, у кого нет голоса. Это в Анк-Морпорке-то! Но в это фантастическое допущение так хочется верить.
Что мне ещё очень нравится в пратчеттовсом понимании свободы, так это осознание того, что свобода – это не некий заранее предписанный набор действий, а возможность осознанного выбора. Поэтому Шелли делает всё строго наоборот, совсем не так, как это чаще всего происходит в нашем мире. Свобода – это не армейские ботинки и не туфли на шпильках, о чём у нас очень часто забывают. А потому от всей души желаю Шелли дальнейших успехов в освоении платьюшек: )
Цикл про стражу - самый анк-морпорский цикл Плоского мира. К третьей книге ты окончательно и бесповоротно влюбляешься в этот отвратительный город. В какой-то степени все современные грязные и шумные города чем-то отвратительны. Но Анк-Морпорк становится твоим и ваймсовским, и вы вместе переживаете за него, узнаёте его улицы по форме булыжников под ногами, наслаждаетесь пустотой его ночных улиц – а потом ты входишь на улицу и видишь свой Анк-Морпорк, такой же грязный и шумный и ставший чуточку более родным.