5

Типа предисловия

Я как-то уже писал, что свои тексты в сети не рассматриваю как рецензии. Потому что не являюсь профессиональным литературным критиком. Мои заметки - так, читательский дневник по поводу прочитанного. Очень часто я задвигаю вообще нечто, чего просто нет в книжке, но по её прочтению возникло у меня в голове. Для меня это очень важно. Наверное, герценские слова о книге как акушерке мысли до сих пор определяющие.

Но отзыв на "Детей", думаю, превзошел в "своеобразии" даже то, что и как я писал и стараюсь писать. Горький для меня - фигура грандиозная и не познанная. Сильное впечатление произвела "Васса", и я подумал: почему бы не продолжить открытие Горького? Сколько глубоких и по-настоящему интересных вещей!

С "Детьми" получилось так, что не вовремя я "затеял" текст на эту пьесу, что связано с личными обстоятельствами. Очень хотелось отрефлексировать для себя эту вещь, но не только её. Как оказалось, и "Мои университеты" - бездна фактов русской жизни того времени. Просто из-за особых обстоятельств я не довел до конца отзывы на эти книжки.

Поэтому что получилось, то получилось. Я подумал, что не буду ничего переделывать и редактировать. Оставлю ту кухню, которая иногда характерна для процесса написания моих текстов. Поэтому и "Дети", и "Университеты", - всё в непричесанном виде.

Собственно "Дети"

Сначала… сначала как-то всё это не производит впечатления. Какой-то почти карикатурный учёный, не замечающий жену годами, как я понимаю, хотя из текста совсем не понятно – сколько же они женаты, сколько им лет? Понятно место действия – старый барский дом.
(Протасов об Антоновне): Бессмертная, как глупость.
Сей персонаж занимается выведением гомункула. Невероятно смердят его опыты. Он как бы невероятно занят, появляясь на сцене исключительно, или почти исключительно на мгновения какие-то. Серьезными делами по жизни, например, оплата за дом, продажа принадлежащей им с сестрой земли, - всё «к жене».
Жена же им задвинута куда подальше: непонятно, повторюсь, сколько они женаты, кто его жена, чем она занималась до замужества… ничего этого не ясно. А нужно ли? В смысле чтобы было ясно? В чем замысел пьесы?
Он же на самом деле грандиозен, без преувеличения.

(Антоновна): Природные господа с прислугой не разговаривают… они отдадут приказание – и всё… да! А теперь все норовят в баре, а повадки – как у твари…
(Назаров подкатывает яйца к Фиме, в конечном итоге – успешно, он – пожилой, но с деньгами, за которые она замуж и выйдет. Тема подкатывания яиц была и в «Мещанах», надо вспомнить, кто там на Полю смотрел всё. У Назарова есть ссудная касса, которую он оставляет для души, хочет скупить землицу и дачку. Для расширения дела: сын его кончил коммерческое училище и очень образованный по этой части. Насчет промышленности очень он сообразительный, хочет заводик по выдуву бутылок пивных).

Протасов: Деньги есть, но – черт его знает, где они! Где-то в ящике… Жена пришлет вам… вот нянька принесет… до свидания!
Егор обижается на Протасова, что он давеча обидел его, начав говорить про его жену.

Чепурной, хохол, ветеринарный врач, влюблен в сестру Протасова, которая неоднократно пыталась покончить счеты с жизнью, то вытаскивал её из петли, то «нашатырный спирт пила»).

Протасов: Вращаться в мире чудесных, глубоких загадок бытия, тратить энергию своего мозга на разрешение их – вот истинно человеческая жизнь, вот где неисчерпаемый источник счастья и животворящей радости! Только в области разума человек свободен, только тогда он – человек, когда разумен…

Есть ещё Вагин, художник, друг детства Протасова, влюбленный в его жену.
Назар о Протасове в разговоре с Чепурным (дом-то это уже продан Назару, Протасов два года ждал оплаты от него): "Вы на то напирайте, что должны они скоро без средств остаться… И вот я предлагаю им денег: я им заводик поставлю, а они полезный товар работать будут".

Миша, сын Назара, предлагает Чепурному встретиться для обсуждения всех деталей проекта по заводу, тот вежливо отказывается. По понятным причинам. Когда они расходятся, то Миша говорит в след уходящему ветеринару: «Невежа! Настоящий скотский доктор!»

Своя жизнь идет наверху, у господ, и внизу, у простых, где они предлагают друг другу как-то улаживать свои дела, Миша предлагает Фиме стать его содержанкой, 25 рублей в месяц и квартиру он снимет, она перебирает харчами, почти перечисляя тех, кто подъезжал к ней с подобными предложениями.

Чепурной в ответ на страдальческие замечания Лизы о том, сколько он мог бы сделать для мира, для общей пользы, парам-барам, он отвечает ей: "Мне уже сорок лет"… Он говорит Лизе, что до встречи с ними он жил себе не тужил, всё его увлекало, «жил с большим любопытством».
-Но вот – попал к вам, вижу: один горит в своей науке, другой бредит киноварью с охрой, третья – притворяется, что она веселая и разумная… а вы заглянули куда-то глубоко и трагедию в душе носите…
Лиза: Чем же мы вас испортили?
Чепурной: Не умею это сказать… Сначала мне так понравилось у вас, что я даже водку перестал пить, ибо от ваших разговоров хмелен бывал… А потом – потерял я моё любопытство, и беспокойно стало мне…
… Хочется мне что-то сделать… эдакое, знаете, геройское… А что? Не могу догадаться.
Елена: Искусство должно облагораживать людей…Нужно, чтобы все люди понимали и любили красоту, тогда они построят на ней мораль… они будут ценить свои поступки как красивые и безобразные… и тогда-то жизнь будет пркрасна!

Вагин: Какое мне дело до людей! Я хочу громко спеть свою песню один и для себя…
Елена: Нужно, чтоб в искусстве отражалось вечное стремление человека в дань, к высоте… Вы знаете, порой мне грезиться такое полотно: среди безграничного моря - идет корабль; его жадно обнимают зеленые, гневные волны; а на носу его у бортов стоят какие-то крепкие, мощные люди… Просто - стоят люди, - все такие открытые, бодрые лица, - и, гордо улыбаясь, смотрят далеко вперед, готовые спокойно погибнуть по пути к своей цели… Нужно только, чтобы это были особенные люди, мужественные и гордые, непоколебимые в своих желаниях и – простые, как просто всё великое… Такая картина может вызвать у меня гордость за людей, за художника, который создал их… и она напоминает мне о тех великих художниках, которые помогли нам уйти далеко от животных и всё дальше уводят к человеку!

После появления подвыпившего Трошина Лиза задает вопрос Елене:
-А какое место в твоей картине, Лена, будут занимать вот эти люди?
Елена: Их там не будет, Лиза…
Протасов: Они, как водоросли и раковины, присосутся ко дну корабля…
Вагин: И будут затруднять движение….
Лиза: Их участь – гибель, Елена? Без помощи, одни, эти люди должны погибнуть?
Елена: Они же погибли, Лиза…
Вагин: мы тоже одни в темном хаосе жизни…
Протасов: Эти люди, мой друг, - мертвые клетки в организме…
Лиза: Как вы все жестоки! Я не могу слушать вас…
Вагин: Елена Николаевна! На носу корабля будет стоять кто-то один… У него лицо человека, схоронившего на берегу, сзади себя, все свои надежды… но глаза его горят огнем великого упорства… и он едет, чтобы создать новые… одинокий среди одиноких.
Протасов: Не нужно бури, господа! Или – нет! – пусть будет буря, но впереди, на пути корабля, горит солнце! Ты назови картину «К солнцу!», источнику жизни!
Вагин: Да, к источнику жизни! Там, вдали, среди туч, яркое, как солнце, лицо женщины…

Меланья признается на своем языке Елене, что любит её мужа.
Елена: Поверьте мне, поверьте, что если люди будут искренни, они поймут друг друга!
Лиза об Антоновне: Странно… С той поры, как я помню себя, у нас в доме всегда звучала музыка и сверкали лучшие мысли мира… а вот она не стала добрее или умнее от этого…
Протасов (возбуждаясь): Ты не прав, Дмитрий! Мы делаем большое и важное дело: он обогащает жизнь красотой, я – исследую её тайны… И люди, о которых ты говоришь, со временем поймут и оценят нашу работу… Я вижу себя владыкой много; я знаю, что человек будет владыкой всего… люди всё повышают свои требования к жизни и к самим себе… Настоящее – свободный, дружный труд для наслаждения трудом, и будущее – оно прекрасно.
Протасов: Но мы, мы, люди, дети солнца, светлого источника жизни, рожденные солнцем, мы победим темный страх смерти! Мы – дети солнца! Оно говорит в нашей крови, это оно рождает гордые, огненные мысли, освещая мрак наших недоумений, оно – океан энергии, красоты и опьяняющей душу радости!
Вагин: Как искры в туче дыма черной/Средь этой жизни мы – одни./ Но мы в ней – будущего зерна!/Мы в ней – грядущего огни!/ Проблем_ Мы дружно служим в светлом храме/Свободы, правды, красоты -/Затем, чтоб гордыми орлами/Слепые выросли кроты…

Чепурной, после стычки с Егором и Трошиным: А что, коллега, они, вот такие хамы… и они тоже дети солнца?
Лиза: Ты лгал, Павел! Ничего не будет… жизнь полна зверей!.. Ведь вы окружены врагами… повсюду звери!.. Нужно уничтожить жестокость… победить ненависть… Поймите же меня! Поймите! (С ней истерика)

Лиза Елене говорит о пропасти между ней и кухаркой. Говорит: «Елена, нужны жертвы! Ты понимаешь, нужно жертвовать собой…» (вопрос: во имя чего?). Лиза: «Я всем надоела. Вы хотите жить, наслаждаясь и не замечая ничего грубого, страшного!» «Мне надо отдохнуть от страха и – не с кем!"

Назар: Полиция, по случаю холеры, требует однако, чтобы запаху не было… она не вникает, что чему положено иметь запах, так уж оно его даст… и грозит штрафом даже до трехсот рублей.

Елена (с отвращением): Что вам угодно?
Фима говорит Меланье: Замуж выхожу… за Кочерина Василия Васильевича… Вы сами должны понять, что так себя устроить всё же лучше, чем на улицу выходить… Хоть один будет, а не сто (Кочерину 60 лет).

Меланья и Фима – свои отношения, вторая должна была следить за Еленой и Вагиным. Фима сдала её, очень прагматична.

Вагин: спешу успокоить вас: не знаю случая, чтобы ветеринар застрелился.
Вагин: Грешный человек, люблю позлить её… Интересничает она своей скорбью о мире… Скучнейший народ эти страдальцы за муки мира…

Чепурной рассказывает английский анекдот о дипломате, который прыгнул за борт после слов о том, что здесь ещё не утонуло ни одного дипломата английского (спор между французским и британским дипломатом. Англичане говорят: мы везде. После этого и прыгнул.

Протасов, говоря о Меланье, сказал, что «от неё почему пахнет селитрой», видимо, забыв, как пахнут его опыты». Продолжает: «…когда я поднимал её с пола, то подмышками… (доканчивает шепотом).

Антоновна говорит о Лизе: «Она в годах… чего её без толку тревожить? Итак вся изболела… (В «Мещанах» это была Татьяна).

Луша (новая горничная вместо Фимы): боюсь я… больно они все ласковые, - будто и не господа!
Протасов: Мы все действительно далеко стоим от простых людей… и надо что-то делать, надо, чтоб они подошли ближе к нам…. Елена великолепно говорила с ним… знаешь, как умная и любящая мать… И это было трогательно… так что все мы плакали… Знаешь, Лиза… как легко и приятно жить, если люди понимают и уважают друг друга! Мы все трое будем друзьями…
Лиза (горько): трое? А я?
Протасов: И ты, конечно! Разумеется, и ты… Мы все, Лиза, будем друзьями, будем работать, накопим для людей много сокровищ чувства и мысли, и, гордые сознанием, что вот мы – мы – сделали много важного им нужного для людей, уйдем из жизни, приятно усталые, спокойно примеренные с необходимостью уйти… Как это славно, Лиза! Как это ясно, просто!..(Как же это напоминает и Чехова, и Никиту Михалкова!)
Назар: Волнение идет в народе… по случаю болезни этой… народ так понимает, что болезни вовсе нет… а, дескать, господа доктора для практики… стараются…

Миша предлагает Протасову работу на открывающемся предприятии: Средства ваши нам известны, и мы знаем, что вскорости вам, вероятно, придется место службы искать… А служить – это так трудно… тем более – вам…

Предложил Протасову составить смету на оборудование. Тот «… но позвольте, я совершенно не умею составлять сметы… никогда не составлял! И техническая химия меня не интересует… и техникой не интересуюсь… это скучнейшая вещь… это не для меня! Протасов говорит Елене о посещении Миши: «Такой антипатичный малый и – представь себе! – обнаружил прямо-таки трогательное внимание ко мне… Правда, в форме несколько грубой… но всё-таки – предлагает составить какую-то смету и вообще…
Елена: Ты делал из меня нищую… заставлял ждать твоего внимания и ласки… как это обидно – ждать ласки!..
Елена Вагину: Как мужчиной – никогда! Как человека – я вас люблю серьезно и глубоко… И будемте хорошими друзьями!..
Миша (бежит к террасе и с оживлением, близким к радости, кричит) Господа! Вы знаете: ветеринар Чепурной повесился!

Луша: Послушай.. как тебя? Рязанский… чего это они делают?... Тащут барыню, а она говорит – нет!... Они её тащили…
Миша: Эх ты… колода дубовая! (коварно улыбаясь) А может быть, от ветеринара? (Ещё один урод).
Вагин: Ну, ладно, дядя… получи двугривенный! (Бросает деньги к ногам Романа.)
Егор: Ребята! Главный морила… Лекарства делает!.. А – помнишь? Холера, значит, умирай? Помнишь, как ты… (Злопамятный, постоянно о своей жене с укором к Протасову). Барыня, я – овдовел…

Потрясающая сцена русского бунта, его кульминации и развязки: Елена стреляет, Роман взмахивает осколком доски, не торопясь, молча, без раздражения, взмахивает и бьет по головам людей. Елена идет на толпу, угрожая револьвером.
Елена (в самозабвении). Прочь! Буду стрелять! Прочь! Звери!..
(Елена с гордостью):Меня никто не коснулся.
Протасов: Я очень успешно защищался. – жалко, что ты не видела этого! И, знаешь, Лена. Напрасно я давеча снял галоши… я бы их галошами! (Всё допытывался у Егора за что он напал на него). Нет. Он возмутил меня… В нем есть что-то отталкивающее… Люди должны быть светлыми и яркими… как солнце…
Егор (грубо): Знаю… Уйду… (уходит нетвердыми шагами. Роман и Трошин уже перешли у изгороди сада. Сидят там на земле и пьют водку, принесенную Романом. Егор молча подходит к ним, садится и протягивает Роману руку).

Елена любит совершеннейшее ничтожество. И кто она?

Лиза читает стихотворение, записанное на обратной стороне фотокарточки Чепурного: И вдвоем, объяты жгучим зноем,/Мы пойдем далеко по песку,/И в пустыне мертвой мы зароем/Он – свои мечты… а я – тоску…

У изгороди сидит Егор и с угрюмой ненавистью в глазах следит за ними.