5 Паны-рада и панцирные бояре

У всего есть начало, не правда ли? Эта книга была как минимум к нему близка, по крайней мере в памяти закрепилось именно так. Мы собирались к родственникам жены в Киев, и я решил исследовать местный книжный рынок. Выбор пал на эту книгу Яковенко (чей-то отзыв в сети мне понравился), а потом еще и повезло найти ее в подземном книжном магазине на Арсенальной. Так все и завертелось, и не только в смысле чтения на украинском, нет, речь скорее о чтении академической истории как таковой. Яковенко ссылается на несколько книг, которые я с редкой для меня методичностью выписал, а потом и заказал в интернет-магазинах Польши, Беларуси и, внезапно, России. Это были, например, Кром , Котлярчук , Блащик . В них были другие ссылки, я купил еще книг. Так пока и не остановился, покупая больше, чем могу прочитать. Hoarding теперь это называется, верно?

Но вернемся к книге. После нескольких книг, прочтенных относительно недавно, мне захотелось вернуться к «Шляхте…», так как ссылки на нее часты, а у меня осталось лишь общее впечатление. Собственно, ссылаются на нее часто потому, что она важна для украинской историографии раннего Нового времени (нельзя сказать, что это огромная корпорация историков, но с нашей стороны границы дело обстоит примерно так же). Книга эта повлияла на молодых исследователей, которые составили группу учеников Яковенко, написавших, как минимум интересные книги про шляхту Волыни и Подолья . Да и за пределами этой группы видно влияние стиля и энергии Яковенко. В чем же секрет такого сильного влияния и книги, и автора? Я читал второе, дополненное издание 2008 года, но предполагаю, что отличия были не кардинальными. Яковенко пишет современно, если понимать под этим отсутствие пафоса (легкий ресентимент заметен лишь в разговоре о козаках, которые появляются ближе к концу исследуемого периода в качестве заметного игрока), критичный подход к источникам, работу с первичными документами. Теперь это минимальный джентльменский набор, но в начале 90-х смотрелось, думаю, крайне выигрышно.

Но оставим в стороне внешние обстоятельства и поговорим о содержании. Яковенко пытается (довольно успешно) сломать грубую схему польские элиты/козацкое восстание и заменить ее на живую ткань нескольких веков развития (пафос мой, не авторский). Один из узловых вопросов в истории украинских земель – это то, что происходило после монгольского вторжения и до появления массовых документов в XVI веке. Кто эти люди, что владеют землей? Потомки древнерусских держателей или литовские захватчики? Или же осевшие татарские землевладельцы? Когда пришли польские магнаты? Какой частью земли владели они перед восстанием Хмельницкого?

Яковенко рассказывает интересную социальную историю местных элит, от вхождения в литовское княжество до краха во время «козацкой революции». Социальную именно в смысле изменения положения различных слоев элиты, от панцирных бояр до потомков удельных князей. Основная мысль состоит в том, что под влиянием польской модели князья формально потеряли влияние (сохранив его в имущественном отношении), съехав на уровень нетитулованных панов, а простая шляхта увеличила (опять же, формально). Поляки же после унии сумели прибрать до 25% земель, что сделало обстановку в приграничной зоне столь взрывоопасной.

Рассказ, по существу, идет о том, как сословные рамки закрывались, как государство пыталось уравнять самых богатых с остальными, убрав особенности, а само сословие пыталось закрыться снизу, запретив доступ к привилегиям для простых лиц с оружием. Яковенко удалось рассказать об этом динамично, что и делает чтение таким интересным.

Меня только несколько удивил пассаж, где Яковенко пишет, что при Российской империи историки пытались доказать, что многочисленные волынские князья были Рюриковичами, чтобы таким образом оправдать имперское влияние. Истина же состоит по Яковенко в том, что, несмотря на то, что некоторые князья сами были уверены в своем происхождении от Рюрика, все они, кроме беглецов из ВКМ, были Гедиминовичами. На мой дилетантский взгляд именно то, что вся местная элита была «пришлой», литовского происхождения, как раз более оправдывало присоединение этих земель к ВКМ, отторженная возвратихъ и все такое.

Меня когда-то поразила именно глубокая персональность, рассказ о конкретных людях, тогда как с нашей стороны границы, мне казалось, обычно говорят об обезличенных группах. Но, насколько я могу судить, и у нас поветрия в исторической науке принесли персонализированный подход, хотя такого комплексного исследования про боярство и дворянство ВКМ я не встречал.

Кто там знает, что еще принесет этот год, но пока решил я наметить год украинского языка и ликвидировать максимально возможное число долгостроев (а кое-что и перечитать).