4 Ускользающая милота

Книга о том, как "диктатура каваии" мешает японским матерям убивать младенцев, почему в японском обществе до сих пор не случилась катастрофа, и Льве Толстом как первом адепте культа милоты в русской литературе.

О каваии я впервые услышала от друзей-любителей манги и аниме - всё, что вызывало у них умиление и чувство симпатии, было "кавайным". Позднее каваии решительно ворвалось в повседневную жизнь в образе Пикачу и других симпатичных пухлых глазастых созданий. Но что вкладывают в это понятие сами японцы - жители страны, где каваии - это базис целой индустрии, пласт смыслов и повод для бунта двадцатилетних?

В книге профессора Инухико мало умилительного - в ней с присущей научному миру педантичностью исследуется феномен каваии в его эволюции в литературе, речи и культуре повседневности, и становится понятным, что, как это всегда у японцев, корни у явления глубоки и длинны, а ветви и крона - витиеваты и объёмны. Каваии в Японии - это что-то милое, уязвимое, недоразвитое (как может быть недоразвитым бутон по отношению к цветку), местами гипертрофированное и даже ущербное. К нему по-разному относятся мужчины и женщины, подростки и студенты, взрослые и пожилые. Идеалы каваии рознятся у японских геев и лесбиянок, и оба этих видения сильно отличаются от представлений гетеросексуальных отаку.

Книга мне в целом понравилась, но по-настоящему понимания того, что же такое каваии и откуда оно взялось, у меня всё-таки не сложилось. Вроде касаешься края покрова тайны, а потом он ускользает. Неоднозначны и утверждения автора о том, что геи обычно ощущают себя "болезненными и ущербными" (и это при том, что именно в Японии находится самый большой гей-квартал в мире), дети и животные обязательно и преимущественно зловонны и издают неприятные звуки (в целом, да, но люди по всему миру не случайно заводят и тех, и других и счастливы), а люди не душат по ночам своих детей и престарелых родственников лишь потому, что те - кавайны. Однако, если вы мало что знаете о культуре Японии и не слышали слова "каваии", эта книга служит интересным путеводителем по миру японской литературы, кинематографа и социальных порядков.