4 Не можешь найти себе женщину – читай Гегеля!

«Я не намерен ограничиться только личной жизнью, ибо нет человека больших общественных интересов, чем газетчик» (Гегель)
«В целом гегелевская философия состоит на три четверти из чистой бессмыслицы, а на одну четверть из продажных идей. Нет лучшего средства для мистификации людей, как выложить перед ними нечто такое, что невозможно понять» (Шопенгауэр)
Вильгельм Фридрих Гегель, сын секретаря казначейства Штутгарта. Он не долго блуждает в мире книг, а сразу избирает себе свой идеал (не попробовав познать иное). Этим идеалом становится античная литература. Увлечение трагедиями Софокла и Еврипида приводит почти к поклонению древним авторам. На основании прочитанной информации о древней истории, Гегель делает «глубокомысленный» вывод о том, что для человека характерно выдавать какую-нибудь бессмыслицу за разум, а позорные глупости за мудрость. Вот только вправе ли был Гегель пенять на зеркало, если сам не особо-то много и прочитал? В его человеческой составляющей как юности, так и зрелости, не было никакого феномена. Перефразируя самого Гегеля – никакой феноменологии, тем более пресловутого «духа»! Темой своей речи, обязательной по окончанию гимназии, Гегель избирает ни много ни мало тему «О жалком состоянии искусств и наук у турок». Уши заангажированности так и торчат из его конспекта. Что еще умеет хорошо делать этот человек, которому создают образ одного из самых непонятых философов? Он умеет хорошо петь дифирамбы сильным мира того. Его слюнявая речь, изобилующая хвалебными эпитетами в адрес правителя Вюртемберга никак не вяжется с такими понятиями, как воля, философ, независимость мышления и так далее. Гегель умеет растекаться по древу, хвалит и руководство своей гимназии. После гимназии Гегель попадает на богословское отделение Тюбингенского университета, где учатся будущие пасторы и учителя. Потом грянула Французская революция, и Гегель впадает в экстаз. Снова приходится удивляться и вопрошать: где же тут сапиенс мыслящий? Он вступает в клуб трусливых демагогов, именующих себя революционерами «против тиранов» и молящихся на Жан-Жака Руссо. С цитатой последнего Гегель носится аки Гитлер с католиками, или католики с Гитлером. «Если бы существовал народ богов, он управлялся бы демократически» - повторяет Гегель словно мантру. Спроецированный миру в качестве философа (и весьма заумного) сам Гегель, как выясняется, философией интересуется очень мало. Он даже не присоединяется к кружку по изучению «Критики чистого разума». Но тем не менее в 25 лет он стал магистром философии. Вероятно, он хорошо овладел философией льстеца? Поражает его выпускное свидетельство, в котором было написано черным по белому: «красноречием не отличается, суждения здравые, память твердая, в философии никаких стараний не проявил». Все это надо читать закадровым голосом фильма «17 мгновений весны». Если верить большевикам, издавшим эту книгу, то Гегель очень и очень уважал французскую революцию. Историю Европы он не мог представить себе без этого катаклизма. Товарищ Маркс, прослышав об этом, тотчас же нарек философию Гегеля немецкой теорией французской революции. Вернее, он нарек так теорию Канта, но Гулыга подумал немного и спроецировал слова Маркса на Гегеля. А чего там? Большевики парни решительные (супротив бумаги). Следует сказать, что фактором «эпоса» Гегеля может считаться то, что большая часть трудов его была издана много лет спустя после его смерти. А это никак не проверить, и все упирается в вопрос веры. С веры, а точнее с религии, Гегель и начал свой путь к славе. Он смело делит религию на «субъективную», которая выражается в чувствах и поступках, и на «объективную» - которая есть суть мертвое знание о боге. Короче, «субъективная» религия – это синоним морального поведения, присущая «хорошим людям». «Объективная» - это богословие. Снова возникает правило «разделяй и властвуй!» Славу себе родимому Гегель пробует заработать на имени Христа и пишет жизнеописание основателя христианской религии. Христос, и это ожидаемо, вещает у Гегеля постулатами Канта. Превыше всего человек. Дальше больше: Гегель именует христианскую религию позитивной. Но, товарищи и братья священники, не спешите прерывать свой пост! По Гегелю «позитивность – это своего рода окостенелость». Он считает, что христианство постепенно омертвляется. Слова «кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, будет осужден» могли быть сказаны только создателем позитивной религии, а не учителем добродетели. От религии Гегель переходит к идее фикс: вернуть утраченную духовную и политическую свободу. А для этого нужно коренное переустройство общества. «Майдан», как сказали бы современники. И вот уже запахло гегелевской работой «Философия духа», которая суть эстетическая философия. А уж кто эстет, а кто крокозябля, любой ариец немец знает… Талант Гегеля в способности быстро переобуваться. Он пишет очередной опус «Дух христианства и его судьба», но не в состоянии закончить его. Да это и не важно. Главное, что философ прошелся в этой рукописи по Моисею и здесь он уже оппонирует кантовской этике. Господство Бога несовместимо с истиной, красотой и свободой. Так глаголет Гегель и уезжает в Иену. Он преподает, но слушателей мало. Скорее это секта, а не кружок студентов. Миф умного философа продолжает рушиться, когда Гулыга продолжает безжалостно просеивать биографию Гегеля и выясняется, что он дальний родственник самого Гете, который ему покровительствует. Гете, как мы помним, тоже был любителем смелых изготовлений чучел из сов. Не сумев разложить луч света на составные части, Гете заявил на весь мир, что все цвета возникают в результате смешения белого и черного. Свое «Учение о цвете» Гете ставит выше «Фауста». Гегель быстро ориентируется, и вот уже Гете ходатайствует за Гегеля и помогает тому денежкой. Тем временем на горизонте появляется новая «звезда» по имени Наполеон, и Гегель бухается на колени перед ее величием. В Наполеоне он видит наследника французской революции и страстно желает ему победы над своей родиной. Ай да философ, ай да «дух»… Следующие слова надо говорить с выражением лица Савелия Крамарова из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Я видел императора, эту мировую душу, в то время, когда он проезжал по городу на рекогносцировку. Испытываешь поистине удивительное чувство, созерцая такую личность, которая восседает здесь верхом на коне, охватывает весь мир и повелевает им». «Феноменологию духа» начинают сравнивать с «Фаустом». Гегель борзеет и намеками критикует Шеллинга. А потом лепит из мягкой субстанции нечто, из чего Маркс потом слепит псевдо-пулю. Тот, кто смел, - говорит Гегель – тот становится господином. Тот, кто трудится для сохранения своей жизни становится рабом. Раб трудится, а господин – нет. И теряет сноровку и бдительность. И тогда раб прыгает в «дамки» и меняется с господином местами. Таким образом, как согласно кивает головой Маркс, труд формирует человека. Гегель приветствует Наполеона, называет того великим «учителем государственного права» и приветствует введение французского кодекса в государствах Рейнского союза. Вот он патриотизм философа. Тяжело славить своего идола на посту учителя и Гегель показывает свой философский оскал во всей красе: он занимает пост редактора ежедневной газеты. Деятельность журналиста для него — это способ влиять на общественное мнение. Газета эта подчинялась департаменту иностранных дел. Эх, дядя Гегель, знали бы мы в юности, что вы банальный журналист, разве читали бы мы ваши труды?.. Наполеон по-прежнему слепит Гегеля. Он даже притягивает сюда (в газету) спорное, если не глупое утверждение Аристотеля о том, что меланхолия – это главная черта всякого великого человека. Остается написать, что Наполеон подвержен меланхолии и – «ву-а-ля» - вот вам и «великий человек». Тем более, что Наполеон уже два раза с самим Гете беседовал… Впрочем, французы не приняли его лесть за чистую монету. Ему даже пришлось оправдываться и писать объяснительную записку. В общем, дальше Гегель действовал по стандартному плану продажных философов: сперва даем свою трактовку общепризнанных постулатов, а потом переворачиваем все с ног на голову. Его трактовки услышаны и ему дают на растерзание юные умы Нюрнберга. Гегеля назначают руководителем единой гимназии города, который захватила Бавария, союзник Франции. Восемь лет пробыл Гегель на этом посту. Когда же ему было философствовать? Учащихся он пробовал научить молчанию, подобно ученикам Пифагора. Молчать надо было, пока не произойдет приобщение к духовному миру учителя. Секта свидетелей Гегеля начала оформляться в нечто существующее. Снова и снова Гегель рассовывает по углам своих теорий теории Древней Греции. Как настоящий мастер на все руки, или ноги, он заменяет других учителей и преподает не только философию и религию, но и литературу, греческий, латынь и высшую математику. В общем, куда там нашему Ленину… В то же время, ума, а точнее умища, для того, чтобы найти себе бабу жену ему не хватало. Пришлось просить знакомую подобрать для него «лучшую из женщин». Наполеон тем временем нападает на Россию. Брат Гегеля также отправляется на эту священную войну с «дикарями», где и сгинет. Гегель потом будет распространять о русских солдатах разные небылицы. Хотя обокрадёт его не русский, а австрийский солдат. Но философы они такие не логичные… Поразительно, но Гегель был настолько самоуверен, или обнадежен высшими мира того, что пишет статьи на громкие и претензиозные темы. Чего стоит только одно название «Энциклопедии философских наук». Над ним уже люди потешаются, а он продолжает делать свое дело. Его постулат номер один поражает своей самоуверенностью: «теория безгрешна, если факты ей не соответствуют, тем хуже для фактов». Позднее химик Оствальд очень хорошо выскажется про Гегеля по поводу его подхода ко всему. «Как будут вести себя англичанин, француз и немец, если им предложат описать свойства верблюда. Англичанин отправится в Африку, застрелит животное, отдаст набить из него чучело, которое затем выставит в музее. Француз пойдет в Булонский лес и, не обнаружив там верблюда, усомнится в его существовании. Немец же запрется в кабинете и будет конструировать свойства верблюда из глубины своего духа».
В принципе, очень точно высказался про философию Гегеля Шопенгауэр. «В целом гегелевская философия состоит на три четверти из чистой бессмыслицы, а на одну четверть из продажных идей. Нет лучшего средства для мистификации людей, как выложить перед ними нечто такое, что невозможно понять». А сам Владимир Ильич, читая нечитаемые труды Гегеля про место богов в жизни человека, однажды не выдержал и сделал пометку на полях: «Бога жалко!! Сволочь идеалистическая!!» Тот редкий и единичный случай, когда Ленин был прав. Как бы вульгарно это ни звучало… Аминь!