4 Спойлер «Каждая минута лагерной жизни - отравленная минута»

Шаламов пробыл треть жизни на исправительных работах. И хотелось бы сказать о том, какими жизнеутверждающими являются его рассказы, но это не так. Он остался жив, но моральная его сторона осталась навсегда погребенной где-то в снегах Колымы.

Колымские рассказы - это не просто хроники пребывания Шаламова в трудовом лагере за свои «троцкистские проделки». Это кровожадные убийства за 100 грамм хлеба, прожаренное мясо щенка овчарки. Это раскопанные мертвецы. Это кожа, что слазит с ладоней перчатками. Порванные вены и пожирающий миелит. Незаживающие цингитные язвы, окоченевшие конечности, гремящие кости. Искалеченные пропащие души.
Бывший заключенный трудился над своим детищем несколько лет. И мы ужасаемся, пережевывая его сухое изложение пережитков прошлого. Он делает это так, будто рассуждает о погоде: монотонно, абсолютно бесстрастно, словно со стороны. Безо всяких эмоций описывает смерть товарищей, но мы видим: перед смертью все равны. Моментами говорит о себе в третьем лице, не в силах больше ассоциировать себя с тем, кем он стал.
Арестант не стремиться домой: “Возвращаясь на волю, он видит, что он не только не вырос за время лагеря, но что интересы его сузились, стали бедными грубыми.” Но и на тот свет не рвется: ”Инстинкт жизни хранит его, как он хранит любое животное. Да и любое дерево, и любой камень могли бы повторить то же самое”.
Он изуродован. И больше всего Шаламов боится не тюрьмы. Он боится, как бы не открылась вновь ТА САМАЯ зияющая рана. И я сейчас не о цингитных язвах.