5 Как не испортить сказку

Издание пересказов Филипом Пулманом сказок из коллекции братьев Гримм в переводе на русский язык выглядит сомнительным, да еще и массовым тиражом. Пулман представил для англоязычной публики свои размышления по поводу иностранных текстов, а Елене Кононенко пришлось эти игры превратить в третичный текст. Но сделано это, безусловно, очень талантливо.

Британский скептик не просто пересказал немецкие сказки, попутно восхищаясь недоступными массам лингвистическими пассажами на диалектах, но и ввел в тексты как бы небрежные заигрывания с современными реалиями и речевыми оборотами, которые стилистически мигают, как маяк в бурю. И вот эти языковые прелести Кононенко сделала очевидными и доступными. Как у Пулмана современные выражения и понятия заставляют спотыкаться в гладком беллетризованном фольклорном тексте, так и на русском течение архаизированного сторителлинга буквально взрывается юмористическими находками, вроде «оружия массового поражения», «пупсик мой» и прочее. У правоверных поклонников благообразной сказочной мысли это вызывает изжогу. Хотя именно в таких непритязательных играх и заключается живость традиции, не оспаривающая уважение к фундаментализму источника. Время в сказках Пулмана старинное, но голос рассказчика сбивает искусственную пудру словесных кружев.

Но в сборнике интереснее всего не упражнения в литературных конструкциях автора, а личность Пулмана как исследователя и интерпретатора. Писатель парадоксально чужд глубинным трактовкам, отмахивается от теории Юнга, следы Проппа в его размышлениях тоже остаточные. Как творец, он воспринимает историю в качестве данности, а не ритуала или психотерапевтического шифра. Пулман в комментариях любуется структурой сказки и вариантами ее отделки, способностью истории интерпретировать и описывать мир простых истин и характеров. Он признает в себе соблазн усложнить сказку – и в некоторых местах предлагает сюжетные схемы, расширяющие или продолжающие оригинал. Но часто удерживается от него, позволяя себе лишь небольшие косметические уточнения, на которые указывает сам. При этом Пулман не ограничился лишь наследием братьев Гримм. Он изучил русские, английские, итальянские народные сказки с опорой на такие авторитеты как Афанасьев, Бриггс, Кальвино. Писатель готов напасть на след изначального сюжета и оценить усовершенствования, которые принесли литературные профессионалы в народное сказительство. Эти профессиональные наблюдения могли бы составить пособие для семинара по писательскому мастерству.

По сути, Пулман выступил как переводчик, редактор и составитель антологии (в книге всего лишь 50 избранных сюжетов), где, конечно, потешил свое писательское эго. Но и заложил интерес к оригиналам. Многочисленные ссылки, библиография так и тянут обратиться к первоисточникам, чтобы почувствовать многообразие европейской фольклорной традиции. Пулман, держа в голове лингвистические задачи, поставленные самому себе, предлагает читателям чистое наслаждение с бонусом в виде комментариев, если есть желание попытать ум. Здесь можно повториться, что читать это в русском переводе довольно странно, если не принимать в расчет работу переводчика как еще один пласт игры.