5

Иногда мне хочется, чтобы ты умерла, — так я знала бы, что с тобой уже ничего не случится.

Невероятно цепкая книга. Открываешь – и начинается та самая, так любимая когда-то Астрид игра, со стуком ножа между расставленными пальцами. Тук-тук-тук, маленькое неосторожное движение и сразу же больно. Нагибаешься над осколками зеркала и в каждом видишь чей-то персональный ад. И узнаешь в нем свой.

Такая уж эта книга. Если узнаешь в героине свои черты, то совсем не получаешь облегчение от этакого невротического сообщничества, нет. Получаешь удар ножа, потому что все у этих женщин так правдиво, что если что-то похожее – твое, хочешь или нет, а придется признать его реальность.

Вот простые, как слепая математическая формула, рассуждения Ингрид об одиночестве. Безумие, которому так просто поддаться, а выпутаться почти нельзя. Вот ее высокомерие, вот лед, текущий по венам – и пусть мой народ, прежде чем вешать своих богов на деревьях, придает им формы крестов, я понимаю ее. Птица, считающая себя фениксом, останется всего лишь кучкой пепла, так и не осознав, что жизнь других невозможно перекроить под себя – только собственную искромсаешь.

Вот потерянная Астрид, которой всего-то и надо, что понять – а кто же она сама? Без матери и шелухи приемных семей, есть ли она на самом деле? Девочка, с ужасом рассматривающая в зеркале отражение будущего, в котором заведомо ничего не будет. Ощущение прожитой жизни никогда не бывает таким жутким, как в пятнадцать.

Вот Клэр, слишком классичная, чтобы свернуть со своего прямого пути. Каждая вещь с ворохом воспоминаний на ней, идеальная речь и идеальный гардероб в облаке L’Air du Temps. Утонченная птичка, неспособная разглядеть прутья клетки. Кому же не хочется быть такой беззаботной дамочкой из Голливуда, кому же хочется быть вычеркнутой из собственного кино? И все это в одной жизни.

Чаще всего нам снятся дети. Нежные ручки, блестящие мелкие зубки, как семечки. Во сне мы всегда теряем детей — на автостоянках, в магазинах, в автобусах. Оборачиваемся, зовем. Шаванда, кричим мы, Лиз, Астрид! Как мы могли упустить вас из виду, мы же так тщательно следили, только на секундочку отвернулись. И мы остаемся одни на тротуаре, с полными сумками покупок, а кто-то уводит наших детей.

И пока для заключенных в тюрьме женщин это настоящие дети, для остальных горьким призраком из сна может оказаться что угодно. Что-то, бережно хранившееся в сердце, внезапно потерянное по пути. Убаюканная мечта, которой не исполниться никогда. Напрасное кладбище, на которое время от времени несешь любимые цветы. И неважно, лилии это или олеандр - там ядовито все.

Такая уж это книга.