4

Ожидала чего-то аргументированного, с цифрами, с убедительными доводами, а получила причитания и завывания с налетом безысходности. Ну да, это ведь не научное исследование независимых экспертов, это чувства, мысли и эмоции живого человека, писателя-сатирика. И поэтому горько, очень горько читать все это, хоть и временами смешно. Улыбаешься, а сердце сжимается от ужаса, ощущая трагичность этих рассказов.

Русский, страшный, растрепанный, держа в одной руке бутылку Поммери-сек, а кулаком другой руки грозя заграничному небу, говорил:
-- Сочувствуете, говорите? А мне чихать на ваше такое заграничное сочувствие!! Вы думаете, вы мне все, все, сколько вас есть,-- мало крови стоили, мало моей жизни отняли? Ты, немецкая морда, ты мне кого из Циммервальда прислал? Разве так воюют? А ты, лягушатник, там... "Мои ами, да мои ами, бон да бон", а сам взял да большевикам Крым и Одессу отдал. Разве это боновое дело? Разве это фратерните? Разве я могу забыть? А тебе разве я забуду, как ты своих носатых китайских чертей прислал -- наш Кремль поганить, нашу дор... доррогую Россию губить, а? А венгерец... тоже и ты хорош: тебе бы мышеловками торговать да венгерку плясать, а ты в социалистические революции полез, Бела Кунов, черт их подери, на престолы сажать... а? Ох, горько мне с вами, ох, тошнехонько... Пить со мной мое вино вы можете сколько угодно, но понять мою душеньку?! Горит внутри, братцы! Закопал я свою молодость, свою радость в землю сырую... "Умру-у, похоронят, как не-е жил на свете!

И, между прочим, любимый мной Зощенко, хоть и не любил, когда его сравнивают с Аверченко, в своих произведениях также этот ужас показал. Не так прямолинейно, а все-таки всадил ножи, хоть и не в спину уже, а в пятки.