4.5

Сборник из пяти повестей, которые нельзя сказать, чтобы очень сильно выбивались из остального творчества автора. Всюду традиционные Фаулзовские типажи и мотивы; всюду его коронные заигрывания с тем, что кажется изначально и с тем, что есть на самом деле.

Заглавная «Башня из темного дерева», логически развивающая и продолжающая «Волхва». Снова благопристойный англичанин прибывает в логово «мага» - престарелого художника и двух юных нимф. Снова очевидные на первый взгляд отношения переворачиваются с ног на голову, характеры меняют свою полярность, а действия обретают другую трактовку. Повесть пестрит отсылками к искусству и даже конфликт ее изначально прикрывается противостоянием традиционных и модернистских жанров в живописи. Абстрактное искусство в трактовке автора становится попыткой переложения на язык цветовых и графических формул того, что такому переложению в принципе не принадлежит - чему-то животному и инстинктивному внутри каждого человека. Дикарское и пуританское вступают в конфликт и на уровне взаимодействия героев, который разрешается, как это водится у приличных постмодернистов, неоднозначно.

Однако, автор дает читателю возможность увидеть или не увидеть некоторые ключи к первой повести во второй, которая называется «Элидюк». На первый взгляд совсем нетипичный для Фаулза пересказ средневековой новеллы о рыцаре и двух возлюбленных им женщинах, который, однако, воспринимается совсем не так невинно после «Башни из темного дерева». Что это, если не раскрытие авторского взгляда на противоречие первой повести? Уж не взывает ли он к иррациональному внутри нас?

Остальные три повести не связаны между собой, однако, примечательны. «Бедный Коко» вскрывает неожиданные грани отношений преступника и его жертвы, когда вредительство совершается (внезапно) по причине языкового барьера между поколениями, который здесь становится барьером почти что классовым. «Энигма» - очередная (и не самая заурядная) попытка оправдать детектив с открытой концовкой. Снова телесность и противостояние рационального и иррационального, в котором первое неизбежно сдается второму. «Туча» - последняя и самая туманная для меня повесть, на внешнем слое которой - пикник нескольких семейных пар на природе. Смешиваются реальность и вымысел, возвышенное и низменное - и черт знает, что этим всем хотел сказать автор. Серьезно, я теряюсь в догадках, но подозреваю, что все о том же - о разных языках, на которых говорят люди, о плотском и духовном, рассудочном и безрассудном.

Пожалуй, Фаулзу действительно можно привести в вину его привычку мутить воду. Его герои думают, говорят и поступают не как обычные люди, а как изощренные маньяки с тягой к прекрасному. Их действительно трудно понять - все повести так или иначе проигрывают тему неочевидности мотиваций то одного, то нескольких персонажей. Для меня нет ничего прекрасней этого. Копаться в психологии, поминутно задаваясь вопросом «что, черт возьми, они творят?!» равносильно прокачке эмпатии, принятия, понимания и прочих весьма полезных в общении с людьми вещей.

С другой стороны, автор, возможно, действительно местами несколько перебарщивает с количеством обертки, в которую он упаковывает свои смыслы, которые на поверку могут оказаться не такими уж сложными и недоступными. Тем не менее, преподнесено все будет с такой помпезностью, что ты десять раз сломаешь голову, пока докопаешься до сути, чего Фаулзу и надо. Все-таки есть в нем что-то нарочито интеллектуальное, снобистское - то, что во время чтения ни на минуту не позволит забыть, что ты, читатель, с ним не на равных. Ну что ж, умные люди могут себе это позволить.