24 апреля 2013 г. 12:23
3K
5
Есть повод сравнить себя с Захаром Прилепиным, он кричал и плевался, что современного постсоветского реализма не существует в природе, потом прочитал некие четыре романа подряд и прикусил язык, забрал слова обратно и всячески покаялся.
Я плевалась, в принципе, на современную прозу двадцатого века, прочитала Трифонова - беру свои слова обратно, каяться пока не буду, вдруг он один такой.
В повести дан глубочайший анализ природы страха, деградации людей под гнетом тоталитарной системы, говорит нам аннотация. Это верно, но лишь отчасти. Сложно деградировать, когда падать не откуда, свалившись с низенькой табуретки для ног, не разобьешь себе в кровь голову. Есть повесть о маленьком человеке, а есть повесть о человеке никаком. Никакой Никакий Никакьевич, он же Глебов. Личность настолько серая и неопределенная, что даже странно. Ни вашим, ни нашим и к соседям не пойдем, болтается где-то между всеми серое размытое пятно, без лица и имени. Болтается себе и потихоньку портит окружающим жизнь. Не то чтобы со зла.
Все перемешалось в Доме на Набережной, особенно после войны, когда все те маленькие мальчики, что бегали к друг другу в гости пропали, кто без вести сгинул, кто просто вырос и никогда уже не вернулся в этот дом. Исчезли богато обставленные квартиры, сместили начальников, поставили новых. Жизнь все перемолола. Только история одной сломанной семьи, до сих пор жива. Сломанной не войной, не разрухой и не тоталитарным режимом, а равнодушием и нежеланием высовываться, портить себе жизнь, человека который даже не жил в этом доме. Так, ютился всю жизнь в пристроечке, в тени исполина.
Забавная деталь, Глебов никогда не жил в Большом доме и только ходил туда в гости к своим друзьям. А сам жил в том страшном Дерюгинском переулке, где правила шпана. И ведь дружил с мальчиками из хороших семей, и шпана его не трогала. Удивительное приспособленчество.
Принято считать. что Глебов оказался предателем. Чести, совести, близких. Сломался под тем самым тоталитарным гнетом. Предать можно только тогда, когда ты осознаешь свое предательство, сломаться можно тогда, когда есть стержень, который можно сломать. При отсутствии совести, принципов и стержня предательство не является таковым. Человек не понимает сути своих поступков, не раскаивается, не стыдится, но и не упивается сделанным тоже. Просто так вышло, моя хата с краю, не хочу ничего знать. Просто так получилось, что на одной чаше весов была Грибоедовская стипендия, а на другой не очень любимая, хоть и любящая женщина. Что перевешивает в сознании никакого человека, догадаться не трудно.
5 из 5. Читать.
Комментарии
Мне кажется, что произведения Трифонова с настоящее время скорее относятся к документам истории, чем к литературе. Он начал с оголтело-оптиместических и социалистически-реалистических "Студентов" (сталинская премия от 1951 г.) У меня есть с его письмо того времени, написанное аккуратным круглым почерком, абсолютно счастливым человеком, живущим в абсолютно счастливом мире. Читая это сейчас, трудно предположить, что последствии его взгляд на окружающую действительность изменится на более трезвый и резко критический. Начиная со второй половины 60-х каждая его публикация (как правило в "Новом мире") была событием. Я как-то отдал на проявку отдельскому фотографу фотоплёнку с "Домом на набережной". Когда он обнаружил, что на негативах текст, то радостно побежал с ней к компетентным товарищам. Кончилось тем, что его лишили премии за то, что он в рабочее время занимается не относящимися к работе делами. И все же в произведениях Трифонова больше тенденциозности, чем искусства. Я ради интереса прочёл, какой-то роман забвенного Шеллер-Михайлова, которого Трифонов иронически упомянул в какой-то из своих повестей. Вынужден был с огорчением отметить, что литературное мастерство Шеллера заметно превосходило трифоновское. Тем не менее роль Трифонова в русской (или только советской?) литературе огромна. Не знаю будет ли он интересен читателю, который не жил в стране описанной в "Московских повестях"
В любом случае это достойный вклад в отечественную литературу.
Большинсто литераторов не интересны вообще никому, даже тем кто живет с ними в одной стране.
Кстати я успела пожить в СССР всего два года, и все равно читаю с огромным интересом все, что касается жизни людей того периода. Если это, конечно, не дешевые спекуляции.
А, что вы можете сказатьпро Казакова, Бородина и Крупина?
Это которая не по тиливизеру.
То, что в рецензии Вы чётко изложили содержание и смысл "Дома", не отметив при этом никаких его литературных достоинств, возможно свидетельствует о том, что главным у Трифонова всё же была тенденция. Что касается гениальных русских авторов советского периода, то мне прежде всего приходят на ум Шолохов, Булгаков, Платонов и, возможно, Твардовский и Айтматов. Мне также очень нравятся сатиры Войновича. Есть и другие имена, но боюсь, что они опять не из Вашего списка.
Я тоже прочитал Прилепина и стал плеваться еще сильнее. Но реализм есть, определенно. Вагоны реализма.