4.5 Что ты сделаешь, когда кажется, что не можешь ничего

Когда я был маленьким и глупым, то мечтал сначала жить во времена правления Триумвирата Римской империи. Потом хотел быть пиратом и вместе с Морганом на каравеллах плавать. Короче, сначала меня вела дорога приключений, а потом стрела попала мне в колено. А вот куда бы я не хотел точно - так это в Средневековье: грязь, вонь, нищета, болезни, яды, молиться, поститься, даже радио Радонеж не послушать, а на молитве стоять на коленках всю службу на продуваемом каменном полу. Тем жестче выглядит желание отважной юной медиевистки Киврин попасть в начало четырнадцатого века в Англию. С женщинами там точно церемониться не будут. Очень понимаю её научного руководителя, который себе чуть ногти по самые локти не отгрыз и кудахтал как наседка. Вооруженная прививками, знаниями и диктофоном она планирует прожить некоторое время в средневековой деревне, чтобы проверить кучу современных гипотез: лингвистических, животноводческих, этнографических.

История - это не только столбики дат, битвы, поворотные события и решения, принятые власть имущими. Это люди, и даже если все вокруг них может меняться на протяжении сотен лет, они остаются неизменными в своей сущностной человечности или бесчеловечности и пороках. Именно поэтому "Книга страшного суда" наносит столь мощный эмоциональный удар, превращая научно-фантастический рассказ о путешествии во времени в историческую трагедию и разговоре о человеческом гуманизме. Честно говоря, от фантастики здесь лишь допущение о возможности путешествия во времени, это всего лишь инструмент автора, с помощью которого она ставит наших героев в сложнейшие ситуации. Конни Уиллис заставляет читателей медленно погрузиться в средневековые реалии, и основной её недостаток - то, что она очень долго запрягает. Две сюжетные временные линии - современного предрождественского Оксфорда и древнего чумного Оксенфорда четырнадцатого века. Линия современности откровенно слабее, особенно до того, как в параллель со второй линией автор вводит эпидемиологическую обстановку и в нашем времени. Много странных попыток дозвониться друг до друга по стационарным телефонам, не используя сотовые или натянутые параллели между персонажами разных временных отрезков, типа миссис Гаддсон и леди Имейн. С учётом наших реалий последних двух лет, книга прямо приобрела яркую социально-современную окраску. Потому что когда пошли разговоры о масках, вспышке гриппа и необходимости изоляции, я прям-таки не поверил и просмотрел год выпуска книги. Группа персонажей в истории о Средневековье постепенно раскрывается автором с вполне реалистичными недостатками и достоинствами, мотивами и желаниями, которые с одной стороны объясняются разницей в семьсот лет, но в то же время так понятны в своей человечности, что легко можно разделить их горести и проблемы. На них обрушивается неудержимая сила природы, приводя к трагедии, которую убитая горем Киврин может лучше всего сравнить с "резней невинных".

Начиная с момента, когда Киврин замечает у одного священника чумной бубон, история притягивает и не отпускает до самого конца. Все пустяковые заботы, мелкие дрязги, раздутый праведный эгоизм - все это исчезает, как только для людей настаёт ужас и кромешный мрак непонимания. Читатели глазами Киврин видят трагедию, которую невозможно остановить, видим людей, которые поднимаются над повседневной мелочностью и становятся героями, когда возникает необходимость. Если раньше стоя на коленях на каменном полу церкви Святой Марии, леди Имейн, ожидала, что священник Рош ошибется во время мессы, то теперь изможденный Рош в мантии с поношенными рукавами и церкви со свечами не из воска, а из сала, ухаживает за этими людьми не страх, а за совесть, толком не понимая принципов болезни, считая её наказанием Божиим. Малявка Агнес, с ее щенком, бесящими истериками, требованиями сказок и пораненной коленкой с приходом беды воспринимается как радость и благо - только выживи, не заболей. И когда Киврин сначала почти читает мантру надежды, а затем с усталой и злой обидой вспоминает о процентах, погибших под натиском Черной смерти, приходит осознание - все они, все до единого, храбрые, слабые, невинные, интриганы, мелочные, злые, глупые и святые - все они имели значение, все они, все до единого важны и незаменимы в истории нашего мира. Они не две даты с тире посередине.

Уиллис не боится убивать персонажей, которые нам нравятся, поэтому конец книги очень печален, но в книге о чуме и эпидемии сложно ожидать иного. Конечный посыл заключается в том, что в борьбе есть смысл, даже если в итоге она заканчивается неудачей и в какой-то степени поражением. Смакования прижигания язв и рвоты кровью здесь не будет. Этично, трагично и в высшей мере гуманистично, как бы парадоксально ни прозвучало.