5 "Священное право всякого народа иметь своих героев, святых и подлецов"

После Василий Гроссман - За правое дело сразу же взялась за вторую часть дилогии "Сталинград". Два романа, написанные с небольшим интервалом во времени, имеют огромные отличия.

В центре по прежнему семья Шапошниковых, будут персонажи, известные по первой части, но появится много новых. Идеологически роман претерпевает огромные изменения и его герои уже не стопроцентные коммунисты, передовики-колхозники и стахановцы, а люди иного склада, другой судьбы. Одни из них подвергались репрессиям, другие принимали активное участие в обличении врагов народа. Раскулаченные, погибшие во время голода 30-х крестьяне, сосланные по этапу старые партийцы, иностранцы-антифашисты. Молодое поколение уже не рыдает над Коммунистическим манифестом, а рассуждает

Революционеры или глупы, или нечестны – нельзя жертвовать жизнью целого поколения ради будущего выдуманного счастья

Всплывают "боевые" политруки и "герои"- штабисты, карьеристы и приспособленцы, которые даже на фронте устроились чисто, сытно и безопасно. В этой книге уже не будет только хороших и плохих , черного и белого, каждому герою в разной степени присуще добро и зло.

Лозунги, призывы, газетная хроника первой части во второй сменяются философскими рассуждениями. "Жизнь и судьба" не только о войне, битве за Сталинград, основная ее тема- тоталитаризм. Гроссман, проводит параллель между фашизмом и сталинизмом. Две системы, одинаково угнетающие в человеке личность, свободу к инакомыслию, вселяющие страх.

Вам кажется, вы ненавидите нас, но это кажется: вы ненавидите самих себя в нас.

говорит пленному коммунисту Мостовскому гестаповец Лисс и тот не согласен с ним, но и не возражает. И если большевик-ленинец Мостовской оказывается в плену у нацистов, то старые партийцы Крымов, Абарчук, Магар наказаны системой в которую искренне и беспрекословно верили. Существом, а не человеком ощущает себя Крымов в заключении и никак не может поверить "неужели это со мной все происходит? Сон". Неужели не видел, не задумывался товарищ комиссар, когда в адскую машину попадали его друзья, близкие? Видел, знал и ...честно помогал следствию.

Вторая сюжетная линия, переплетающаяся с основной- антисемитизм. С одной стороны: злорадствующие в оккупации мирные жители "немцы сейчас вам, жидам, покажут", советский летчик "если еврей хороший, ты говоришь – он не еврей", гонения на ученых, комсостав, врачей, людей искусства только из-за одного четвертого пункта. И с другой стороны, массовое истребление евреев нацистами

Письмо матери Виктора Штрума из киевского гетто, Ревекка, задушившая своего ребенка, во время облавы, бывший бухгалтер Наум Розенберг, который ведет подсчет трупам в концлагере и в итоге сходит с ума, евреи, старые и совсем дети, идущие под классическую музыку к газовой камере. Гроссман пишет на разрыв, читала, откладывала, бралась снова.

Патриотизм и предательство, коллективизация и голодомор, национальный вопрос и бюрократизм, дружба и любовь, добро и зло, свобода и право выбора, совесть и страх, так много всего охватывает этот роман, так много эмоций вызывает. И все же о человеке здесь больше, нежели идеологии. Защитники дома 6/1 "государство в государстве"; встреча в разрушенном Сталинграде голодного немца и русской старухи; советский солдат и фашист, державшиеся за руки в окопе во время бомбежки; крестьянка Христя, спасающая полуживого красноармейца; старуха-немка, бывшая гувернантка, отправленная в лагерь; Виктор Штрум, в котором угадывается сам писатель; молоденькая Вера, которая дает этому миру новую жизнь в разгар битвы за Сталинград; Женя с ее метаниями между любовью, долгом и жалостью. Очень сильный, зацепивший лично, эпизод о поездке Людмилы в госпиталь к сыну и ее переживания по поводу гибели сына, удивительно точно и ... очень близко

она, продолжая свою прежнюю жизнь, совершенно не участвует в ней. Путник, поглощенный своими мыслями, идет по привычной дороге, обходя ямы, переступая через канавы и в то же время совершенно не замечая их.

Люди, жизни, судьбы, судьбы, судьбы....