4.5 «Дайте нам на свободе заплести узел нашего романа…»

Два молодых дворянина, отвергнутые провинциальными модницами, решают проучить их. Они подсылают к жеманным девицам своих лакеев – находчивого Маскариля и выступающего в амплуа «бравого воина» Жодле, которые выдают себя за маркиза и виконта. Когда обман выясняется, глупенькие кузины чувствуют себя опозоренными. И снова Мольер удивляет развязкой: никакой свадьбы в финале! А ведь традиция требует иного – соединения влюблённых. Вот только влюблённых тут и нет.

Если не вдаваться в историко-литературные подробности о том, что пьеса написана с целью осмеяния парижского аристократического салона маркизы Рамбулье с присущей его завсегдатаям манерностью речи и поведения, то можно увидеть очень остроумно обыгранный сюжет о влиянии литературы на человека. Девицы-провинциалки, начитавшись модных книжек (прециозных романов мадмуазель де Скюдери и иже с ними), воспринимают жизнь сквозь их призму. Мадлон и Като смешны в своем стремлении подражать романным героиням, моделировать своё поведение по книжным образцам, чрезвычайно далёким от жизни.

Чтобы понравиться нам, поклонник должен уметь изъяснять выспренние чувства, попеременно брать тона сладостные, нежные и страстные – словом, домогательство своё совершать по всей форме. Прежде всего, надлежит ему в церкви, на прогулке или во время публичного торжества встретиться с особою, его пленившей, или волею судеб быть приведенным к ней в дом каким-либо родственником или другом и выйти оттуда в мечтательном и меланхолическом расположении. Некоторое время скрывает он страсть свою от обожаемого предмета, а сам тем временем наносит возлюбленной несколько визитов…

Как комичны претензии взбалмошных героинь на изысканность! Как глупы их «книжные» обороты речи! Зеркало – «советник граций», кресла – «удобства собеседования», понюхать – «приковать внимание обоняния»…

Барышни горячо надеются на случай, который обнаружит их высокое происхождение: ну не могут же, в самом деле, они, такие утонченные и деликатные, быть дочерью и племянницей вульгарного и грубого горожанина Горжибюса! Драматургом использован и мотив переименования «книжного человека», выбор им более благозвучного, по его представлению, имени. Все эти сюжетные ходы и мотивы позже будут активно использовать русские комедиографы XIX века, перенося мольеровскую историю на национальную почву (например, «Урок дочкам» И. А. Крылова и др.).