3.5 Карнавальное сражение

Карло Гоцци честно признаётся, что эта сказка была написана как "шутовская преувеличенная пародия" на популярные произведения синьоров Кьяри и Гольдони. Не только признаётся, но и повторяет это утверждение несколько раз в тексте самой пьесы:

-- Я очень благодарен синьору Кьяри, который в своих произведениях дал мне несколько образцов для преувеличенной пародии характеров...
-- Так говорилось для того, чтобы осудить произведения синьора Кьяри и синьора Гольдони, которые, будучи написаны мартеллианскими стихами, утомляли однообразием рифм...
-- Это была язвительная насмешка над «Аттилой» синьора Кьяри...
-- Я бесконечно обязан синьору Кьяри за превосходное впечатление, которое производила эта дьявольская пародия...
-- Синьор Кьяри хвастался пиндарическим и возвышенным стилем, но я должен сказать, с вашего позволения, что в семнадцатом веке не было у нас ни одного столь напыщенного и безрассудного писателя, который превзошел бы его невероятные ошибки...

Подобными открытыми замечаниями-высмеиваниями пересыпан весь текст. Может сложиться впечатление, что никаких иных целей Гоцци не ставил, кроме задачи - предложить актёрам выйти на сцену и всячески хулить мартеллианские стихи, от которых случается несварение, депрессия и даже смерть. Но автор упоминает и о благородной миссии - театральное представление было организовано в поддержку труппы Сакки.

Немного истории. Труппа Антонио Сакки гастролировала по Португалии, где перенесла ужасное землетрясение (в Лиссабоне) и возвратилась в Венецию совершенно без средств. Репертуар у артистов был слабый и неинтересный, а местные зрители привыкли ходить в театр на пьесы Гольдони и Кьяри.
И вот 25 января 1761 года, в дни зимнего карнавала, труппа Сакки сыграла совершенно новую форму - фьябу "Любовь к трём апельсинам", в которой Карло Гоцци новаторски объединил сказку и комедию масок. Пьеса выдержала семь представлений в течение карнавала, который уже приближался к концу. Это был успех. Закралось и неприятное впечатление: успех фьяб Гоцци разорил театр Гольдони и он вынужден был эмигрировать во Францию, Кьяри - в Америку. Отрицательный отклик чуть развеяло признание драматурга в том, что последующие годы пьеса повторялась без преувеличенной пародии на вышеупомянутых поэтов.

Знакомство с фьябами Гоцци у меня состоялось раньше, поэтому готовилась встретить такое же яркое действие в масках по мотивам сказочного сюжета. Маски были, сказка со всеми атрибутами (Воротами, покрытыми ржавчиной, голодным Псом, полусгнившей от сырости колодезной Верёвкой, Пекаркой, подметающей печь собственными грудями) тоже была. Карточное королевство и обязательные персонажи короля, принца, принцессы, министра и других присутствовали. Фея Моргана представляла карикатуру на синьора Кьяри, а маг Челио - карикатуру на синьора Гольдони. Это всё в пьесе имелось, а вот диалогов - практически нет, за исключением перепалки Челио и Морганы, то бишь синьора Гольдони и синьора Кьяри, в третьем действии.
Карло Гоцци словно бы наблюдает за пьесой со стороны и описывает увиденное в прошедшем времени, при этом лишь раскрывая тему разговоров. То есть, актёры придумывали сами, какими словами им разжалобить зрителя, высмеять отрицательных персонажей или подбодрить положительных. Вот небольшой фрагмент фьябы:

Бригелла произносил патетическую речь, соболезнуя актерской труппе Сакки, правда, не называя ее по имени, но так, что легко было понять, кого он имел в виду. Он оплакивал почтенных и заслуженных актеров, притесняемых со всех сторон и потерявших любовь той публики, которую они обожают и для которой они столько времени служили развлечением. После этого он уходил под аплодисменты зрителей, превосходно понявших истинный смысл его речи.

Я читала этот пересказ, представляла эксперимент, но придумать не могла, как это оценить? По какой шкале ценностей? Наверное, истинную оценку может дать лишь тот, кто наблюдал действие на сцене.