4.5 Люди как боги, а боги — как люди

В этом романе Мережковский знакомит читателя не только с художником-изобретателем-мыслителем-мечтателем — творцом Леонардо, но мы по мере чтения всё больше узнаём Леонардо-человека. Конечно наши представления об этом исключительном представителе средневекового Возрождения чаще всего возвышенные, а наш взгляд на него всегда направлен снизу вверх — так нас учили в школе и так мы видим Леонардо. Однако такой взгляд всё-таки слегка академичен и отстранён от человеческой сути Мастера и Творца. И чтобы лучше понять Леонарда-человека Мережковский довольно подробно и в красочных деталях даёт нам окружение художника, его взаимоотношения с окружающими людьми, причём как с учениками, так и с «равными» ему художниками-современниками, и, конечно же, с сильными мира сего. И потому мысли и чувства художника и творца становятся для нас отчётливее и резче, а его мечта о полёте и о совершенстве — ближе и понятнее.

Дальше...

Собственно говоря вот эта устремлённость Леонарда в полёт и пронизывает всю его жизнь, воплощаясь то в полотнах художника, то в его изобретениях. И вершиной этого стремления становится Джоконда, становится портрет Моны Лизы — в версии Мережковского — женщины, в которую был влюблён Леонардо и к близости с которой стремился, стараясь затянуть изготовление портрета, чтобы продлить возможности видеть её и быть рядом с ней — не с ней как с женщиной, но рядом с ней как с Идеалом, Мечтой…

Вообще этот роман показался мне более тёплым и более красочным, нежели первая книга трилогии. Здесь больше жизни и больше человеческого, и немного меньше философско-религиозных соображений и размышлений. Хотя, конечно же, вот эта линия борьбы светлого и тёмного начал в романе тоже прослеживается, и в портретах и картинах художников Возрождения проглядывают лики античных богов и богинь — так же, как затем в финале романа увидит их в православных иконах русский иконописец.

Отличный цикл, непременно прочитаю часть третью. А там и вообще пойдём вдоль Мережковского дальше.