4 Хорошая училка

Действие рассказа происходит в тяжелое послевоенное время. 1948 год, рассказчик - одиннадцатилетний мальчик, остается один в райцентре, чтобы учиться в школе. Он живет впроголодь, ест только хлеб и картошку, не знает, что такое макароны, а яблоки видит только на картинке. Мать продает свою единственную ценность – швейную машинку, чтобы купить ему кирзовые сапоги. Чтобы заработать деньги на молоко, которое ему прописали пить от малокровия, мальчик начинает играть на деньги. Стоит ему начать выигрывать, как другие мальчишки принимаются жульничать и избивают его. Так рассказчик сталкивается с одной из сторон жизни – жестокой и несправедливой, с миром, где все друг другу враги. Иную сторону жизни – где есть место открытости, милосердию, доверию и помощи людям открывает мальчику школьная учительница.

Честный выигрыш
Рассказчик играет не ради наживы или азарта, выигрыш необходим ему для выживания.

- Ну, так что ты делаешь с деньгами, которые выигрываешь? Покупаешь конфеты? Или книги? Или копишь на что-нибудь? Ведь у тебя их, наверное, теперь много?
- Нет, не много. Я только рубль выигрываю.
- И больше не играешь?
- Нет.
- А рубль? Почему рубль? Что ты с ним делаешь?
- Покупаю молоко.
- Молоко?
Лидия Михайловна пытается помочь герою. Но он застенчив и горд, наотрез отказывается садиться за стол, когда приходит к ней заниматься, возвращает посылку с макаронами, догадавшись, что ее отправила учительница. Мальчик не хочет, чтобы его жалели, но Лидия Михайловна, догадавшись, что важнее для него не сочувствие, а справедливость, наконец делает верный ход.

Учительница предлагает герою на равных сразиться в «пристенок», и от этого предложения он не может отказаться: «Конечно, принимая деньги от Лидии Михайловны, я чувствовал себя неловко, но всякий раз успокаивался тем, что это честный выигрыш. Я никогда не напрашивался на игру, Лидия Михайловна предлагала ее сама. Отказываться я не смел. Мне казалось, что игра доставляет ей удовольствие, она веселела, смеялась, тормошила меня».

Он отказывается от выигрыша, если видит, что учительница ему поддается, и требует играть честно.

Свет сексуальности в глухом райцентре
Лидия Михайловна - учительница французского. Примечательно, какой школьный предмет выбран – героиня преподает в нищей голодной Сибири не что-нибудь, а куртуазный, изящный язык, который, разумеется, плохо дается заскорузлому мальчишке: «к тому же она была учительницей не арифметики какой-нибудь, не истории, а загадочного французского языка, от которого тоже исходило что-то особое, сказочное, неподвластное любому-каждому, как, например, мне».

Рассказчик подчеркивает, что перед ним именно учительница, а не абстрактный педагог – сеятель умного, доброго, вечного. Он делает акцент на ее женственности, причем описания, начиная с намеков, чего стоит, например, «тугая, редко раскрывающаяся до конца улыбка», доходят до откровенного эротизма: «Она сидела передо мной аккуратная, вся умная и красивая и в одежде, и в своей женской молодой поре, которую я смутно чувствовал, до меня доходил запах духов от нее, который я принимал за самое дыхание».

Рассказчик вспоминает: «Теперь я думаю, что она к тому времени успела побывать замужем; по голосу, по походке – мягкой, но уверенной, свободной, по всему ее поведению в ней чувствовалась смелость и опытность. А кроме того, я всегда придерживался мнения, что девушки, изучающие французский или испанский язык, становятся женщинами раньше своих сверстниц, которые занимаются, скажем, русским или немецким». Как, однако, внимательно следил за учительницей этот «тощий, диковатый мальчишка с разбитым лицом, неопрятный без матери и одинокий, в старом, застиранном пиджачишке на обвислых плечах, который впору был на груди, но из которого далеко вылезали руки; в перешитых из отцовских галифе и заправленных в чирки марких светло-зеленых штанах со следами вчерашней драки»!

Очевидно сексуальное влечение мальчишки, осознающего одновременно и свою ущербность, и недоступность объекта любви: «И я кожей почувствовал, как при взгляде ее косящих внимательных глаз все мои беды и несуразности прямо-таки взбухают и наливаются своей дурной силой».

Сексуальные параллели достигают пика, когда директор застает рассказчика и учительницу за игрой в «пристенок». Эта сцена описана так, словно их настигли за неким постыдным занятием.

Лидия Михайловна медленно, очень медленно поднялась с колен, раскрасневшаяся и взлохмаченная, и, пригладив волосы, сказала:

- Я, Василий Андреевич, надеялась, что вы постучите, прежде чем входить сюда.
Директор возмущен и напрямую обвиняет Лидию Михайловну в растлении малолетних:

- Ну, знаете… - Директор задыхался, ему не хватало воздуха. – Я теряюсь сразу назвать ваш поступок. Это преступление. Растление. Совращение. И еще, еще… Я двадцать лет работаю в школе. Видывал всякое, но такое…
И он воздел над головой руки.

Мир деревенский и городской
Деревенский мир, в котором живет рассказчик - замкнутый, нищий, недоверчивый, упертый, но гордый. Столкнувшись с неведомым ему прежде «городским» миром в лице учительницы, герой упрямо отвергает все ее попытки сближения. Лидия Михайловна кажется ему неземным созданием, «необыкновенным, непохожим на всех остальных». Мальчику даже сложно представить, что она «как все мы, питается самой обыкновенной едой, а не какой-нибудь манной небесной».

Учительнице удается сломать лед недоверия и непонимания. Она дает не просто уроки французского, а уроки открытости и добра в мире нелюдимой замкнутости и упрямства, постоянной настороженности и озлобления. Лидия Михайловна учит не только французскому произношению в сибирской глубинке, но и умению отдавать и готовности принимать, способности доверять миру, который не так жесток, подл и несправедлив, как может показаться.