5 Несвоевременный шедевр

Продолжая чтение подряд шедевров из счастливейшего для русской литературы 1859 года, я дошел до августа и короткого романа гр. Толстого. Давным-давно я уже читал это произведение, и оно не оставило в моих молодых уме и сердце заметного следа. Показалось ,кажется, суховатым схематичным. Так что с некоторой неуверенностью я взялся за него нынче. Как всегда, помогло наличие аудиокниги.
В этом романе я сейчас увидел два плана — субъективный и объективный. На них и сосредоточу внимание.
Субъективно это, конечно, шедевр. Тридцатилетний мужчина пишет повесть жизни от лица семнадцатилетней девушки с таким полным погружением, что не чувствуется ни одной фальшивой ноты, выдумки, натяжки. Толстой писал «Счастье» после поездки в Европу. К сожалению ,я этого фактически не знаю, но создается полное впечатление ,что он там ознакомился с последними новинками женской прозы и много оттуда почерпнул. Помимо собственных жизненных впечатлений. От многих страниц романа так и веет прозой сестер Бронте, Элизабет Гаскелл, Жорж Санд. «Читатели, я стала его женой!» — могла бы повторить Марья Дмитриевна вслед за Джен Эйр. Пять лет из жизни девушки и молодой женщины промелькнут перед нами за три с половиной часа, и это будет невероятный опыт соприкосновения душ сквозь века и эпохи. Анализ собственных ощущений тут неразрывно связан со свежестью сиюминутных непосредственных впечатлений, что делает прозу поэтической и живой.
Ведь помимо удивительного содержания, тут и форма гениальна. На несколько лет Лев Толстой полюбил искусство в себе и ударился в запредельный эстетизм. Проза романа живописна, как у Тургенева, объективна, как у Гончарова, напряженно драматична, под стать Достоевскому. Здесь уже и весь Чехов предсказан с его бытовой трагичностью.
Толстой показывает себя невероятной крепости стилистом, рисунок письма четкий и глубокий, словно гравюра вырезана. Многие части текста невероятные стихотворения в прозе. Даже простой труд крестьян чутко опоэтизирован. А как вдохновенно и светло выписан быт и дух русской православной веры, литургии, церковные службы! (Читая, не влезает в ум, что эдакого вдохновенного богомаза — отлучат!)
До миллиметра выверенная композиция. Роман начинается с похорон и заканчивается рождением ребенка и продолжением жизни бесконечной.
С точки зрения герменевтики, это одно из совершеннейших созданий во всей мировой литературе.
А что же объективно? Ну, это одна из его коварных провокаций, наглая хулиганская выходка ,коими он был славен всю свою жизнь.
Толстой пишет утопию личного счастья, упоение любовью и прочими беспредельными чувствами в скорлупе грецкого ореха.
А в это же самое время печатаются «Дворянское гнездо» Тургенева, «Воспитанница» Островского, «Обломов» Гончарова, фундаментальные статьи Добролюбова, первые после каторги повести Достоевского. В их текстах эпоха звенит медью и гремит барабанами социальных битв.
В стране экономическая разруха после «Крымской катастрофы», страна бурлит и грохочет в ожидании и требовании немедленных Великих реформ, общество волнуют самые глубинные политико-экономические вопросы, нетерпимость к крепостническим порядкам достигает своего апогея.
В романе Толстого огорчения из-за бала у княгини С. и случайного поцелуя с итальянским вертопрахом. Любовь, любовь, любовь...
Сам автор пришел в ярость и возненавидел собственное гениальное творение. Он почти на три года бросает перо и погружается в самую гущу народной жизни, которую уж не покинет. Только отчеты обществу будет высылать — «Казаков», «Войну и мир», «Анну Каренину».
Спасибо добрым музам и гениям творчества, что у нас, у всей мировой культуры есть эта уникальная и шедевральная повесть. Но сейчас, в данную минуту времени для русского общества она также вредна, как и 163 года назад. С точки зрения вечности, это великое достижение человеческого ума и духа. Сиюминутно, это обман и эскапизм, который может привести и отдельную человеческую жизнь, и жизнь общества к чудовищным последствиям.
П.С. прослушано в великолепном исполнении Елены Литвиновой. Это единственная полная версия, кою мне удалось найти, но крайне удачная!