5 В погоне за ̶б̶е̶л̶ы̶м̶ ̶к̶и̶т̶о̶м̶ Арчимбольди

Тем не менее на впечатлении, которое произвел роман — а юноша был ослеплен, восхищен и поражен книгой, — все вышеперечисленное никак не сказалось.

Небольшое предуведомление. Я читаю роман на русском языке в блистательном переводе Марины Осиповой, но русскоязычное издание не разбивали, в отличие от английского перевода, на пять частей, а роман таков, что непременно хочется рассказать о нем подробно. Что в сетевой рецензии почти невозможно - либо получится галопам-по-европам, либо огромный текст, который отпугнет размерами. Потому делаю разбивку, отзывами на англоязычное издание, чтобы рассказать о каждой из частей как они того заслуживают.

И кстати, почему разбивка? Чилийский писатель, классик испаноязычной литературы Роберто Боланьо писал роман, зная, что умирает. Заболевание печени, которое требовало пересадки, в очереди на донорскую он стоял, да так и не получил - эта болезнь оставила мало времени и он решил, что за оставшееся напишет книгу, о которой всегда мечтал. Он писал ее пять лет и успел закончить, и, желая обеспечить жену с детьми, предполагал издать пять частей романа пятью отдельными книгами. Но близкие писателя после его смерти решили, что деньги не главное, кромсать роман не стали, на испанском и на русском он вышел цельными книгами.

Первый осторожный, в силу неизбежно высокой из-за объема цены, тираж 3 000 экземпляров на протяжении полугода несколько раз допечатывался, и в результате только в первые месяцы продано было больше 20 000 экземпляров. Таким образом, о "2666" интеллектуальный бестселлер, ставший подлинно народным романом. В следующие пять дней я буду рассказывать об этой книге, которую читаю сейчас на "Строках".

Итак, "2666, Часть I о критиках" Время действия - конец прошлого века, молодые филологи француз Пеллетье, испанец Эспиноса, итальянец Морини и англичанка Лиз Нортон знакомятся с книгами немецкого писателя Бенито фон Арчимбольди (да, не вполне немецкое имя), всякий своим путем, и влюбляются в них настолько что становятся его адептами. Учат немецкий, чтобы читать в оригинале, переводят его романы, пишут о нем статьи и монографии. А поскольку каждый из них яркая творческая индивидуальность, умеют заразить интересом всякий свою аудиторию. Так к прежде мало кому известному немецкому писателю-отшельнику возникает устойчивый интерес у англо-, франко-, испано-, италоязычных читателей.

Молодые люди неизбежно встречаются на научных конференциях, симпозиумах, конгрессах, которыми конец прошлого века без счету радовал избранных представителей образованного класса - науку они может и не двигали (даже скорее всего не двигали), но вполне себе обеспечивали участникам несколько дней райской жизни за счет устроителей. А поскольку взгляды четверки арчимбольдистов на творчество своего кумира совпадают, они не только скоро делаются столпами новой влиятельной литературоведческой школы, но и становятся настоящими друзьями.

А поскольку все они молоды, свободны, привлекательны, разнообразно одарены и единомышленники - удачливые, что немаловажно, успех кружит голову как шампанское - то дружбой не ограничивается. Очень скоро Пеллетье и Лиз Нортон становятся любовниками, а еще через некоторое время молодая женщина начинает встречаться с Эспиносой. Морини, тоже влюбленный в прекрасную англичанку, в соперничестве за нее не участвует. Он, и об этом я не сказала, прикован к инвалидной коляске. Таким образом, внутри круга единомышленников складывается любовный треугольник. Впрочем, все участники люди просвещенные, каждый ценит свою свободу и уважает свободу партнера и, как бы объяснить - ситуация не кажется вульгарной или анекдотической, и никто там особо не страдает, чему возможно способствует насыщенная жизнь каждого в столицах тогда еще не единой Европы.

Они не особенно задумываются над тем, какое впечатление на обывателя могут произвести эти отношения, пока не сталкиваются с реакцией таксиста, невольно подслушавшего разговор дамы и мужчин, одновременно прилетевших в Лондон. Вся троица едет из ресторана, без стеснения обсуждая свои дела, и выглядит сначала шокированной, когда пакистанец обзывает Лиз шлюхой, а потом Эспиноса, забыв о культур-мультур, выволакивает мужика из машины и начинает избивать его, Пеллетье продолжает, и это чудовищно, и это (простите, но я ничего не могла с собой поделать - было безумно смешно, особенно. когда Эспиноса говорит: А это тебе за Салмана Рушди - хотя никто из троих особо его не любил). Но так или иначе, этот варварский эпизод кладет конец отношениям Лиз с обоими.

Вот теперь самое время сказать о том, как это написано. Потому что, вы же понимаете, историю о тетке за тридцать, которая летала голышом на метле и била окошки критикам можно рассказать как скабрезный анекдот, а о мужике похитившем тринадцатилетнюю девочку и колесившем с ней по стране, насилуя - как криминальный репортаж. Но когда это делают Булгаков и Набоков, у нас есть "Мастер и Маргарита" с "Лолитой". Все зависит от того, кто и как пишет. И конечно, какую сверхзадачу выполняет текст, но о ней не теперь.

Стилистически первая часть "2666" - это набоковская избыточность "Дара", соединенная с проникающими под кожу беззащитностью и фатализмом "Вида неба Трои" Битова, а если соотносить с кем-то из ныне здравствующих русскоязычных писателей - то языковая роскошь "Страха" Олега Постнова и богатая аллюзивность в соединении с рекурсивностью, создающей гипнотический эффект "Одного человека" Алексея Макушинского. Ты начинаешь читать и текст мягко завладевает тобой, такое - род сладкой эйфории начальной стадии опьянения без его мути.

Следующие части будут другими, о другом, с другими персонажами и, несмотря на единство авторского стиля, лишены декадентского шика академического романа. Не стану раскрывать сюжета, книга только еще входит в наше пространство, мои тексты о ней - первое и пока единственное внятное на русском. Пересказ убил бы радость чтения, а между тем у романа великолепный потенциал к тому, чтобы стать чтением, которое украсит длинные новогодние выходные. Продолжение следует.

Book Addict Читаем с Майей