5 Ложь иной раз так ловко прикидывается истиной, что не поддаться обману значило бы изменить здравому смыслу. Ларошфуко

«Богам Греции, которые были уже раз — в трагической форме — смертельно ранены в „Прикованном Прометее“ Эсхила, пришлось ещё раз — в комической форме — умереть в „Беседах“ Лукиана»

Карл Маркс

Александр Герцен и Фридрих Энгельс независимо в своих рукописях писали об Лукиане как о "Вольтере классической древности". Лукиан из Самосаты, сын бедного подмастерья которому была уготована роль наёмного рабочего на содержании у авторитетного мастера. Он желал прежде чем заниматься искусством постигнуть "суть вещей", обогатить себя всем тем богатством культуры которое оставило ему человечество. Для этой цели он начал заниматься риторикой, к которой как оказалось имел природные наклонности, и развлекал людей за деньги на площадях жонглируя придуманными рассказами. Дар слова вместе с удивительной прозорливостью в пользовании формальной логикой позволяли ему заметно выделяться на фоне популярных в то время софистов. По мере своего культурного роста он открывает для себя диалектику Гераклита, а также материалистические гипотезы Демокрита, Эпикура и Лукреция Кара. Природная прозорливость вместе с естественным здравым смыслом помогли ему не растеряться в мире тотального идеализма. Лукиан считал «бессмысленнейшим» строй, «когда одни из людей богатеют сверх меры, а другие от голода погибают». Антирелигиозность, социальная острота сатиры и направленность против софистики были причиной того, что имя его в античном мире замалчивалось.

Время жизни Лукина приходиться на "Пять хороших императоров". Родившись на закате правления Траяна он был свидетелем чудачеств Марка Аврелия. Религиозные секты, бесчисленные лжепророки, шарлатаны, маги и искусники, христиане и митраисты, эллинистический и египетский пантеоны с различными храмами, жрецами и их последователями, последователи Аполлония Тианского и Александра Пафлагонеца. Мистики всех сортов и оттенков проповедовавшие самые чудовищные суеверия были ежедневной реальностью. Идеалистическая философская школа доминировала абсолютно. Вместе с тем происходило вырождение господствующего изнеженного класса, а рабы отказывались производительно работать. Нарастал кризис империи. От раба до господина, каждый жил страхом и надеждой, каждый стремился верить во что-то, что освободит от забот, болезней, нищеты или разорения. Дошло до того что Марк Аврелий вместо того чтобы хорошо подумать над тактикой предстоящего боя обратился к ведуну Александру Пафлагонцу, послушался его магических манипуляций, и с сокрушительным треском потерпел поражение от варваров понеся тяжёлые человеческие жертвы. Хоть бы что, культ Гликона, имени Александра стал лишь ещё влиятельнее.

Эпоха от Нервы до Аврелия рисуется с одной стороны в великолепном расцвете, а с другой стороны оказывается что яблоко давно сгнило внутри и лишь поблескивает снаружи. Лукиан выходит на сцену жизни без необходимых материальных средств для того чтобы было возможным отрезвить общество. Не было такой материальной силы в обществе способной расчистить эти Авгиевы конюшни. Более того, он видит что народные трудящиеся массы сами подобны младенцам, и от млада до велика не только челядь, но и патриции, сам император едва ли отличаются адекватностью:

"Многие уважают их, а сами они лишь сединой и бородами отличаются от младенцев, в остальном же они позволяют водить себя за нос еще легче, чем дети".

В мире безумцев Лукиан всецело становится на точку зрения партии эпикурейцев, партии материалистов, партии которая задала себе целью совсем немногое - жить удовлетворяя свои материальные и культурные потребности, вникая в суть окружающих природных и общественных явлений, на практике постигая отдельные истины и разоблачая обман. При этом "не имея перед собой объективных перспектив в условиях социальных противоречий в греко-римском мире, они вынуждены были ограничиться лишь резкой критикой, отрицанием, насмешкой", и на фоне древних Лукиан, по мнению Карла Маркса, стоит в одном ряду с Лукрецием Каром.

Могучий гений, широкое образование, вместе с материалистической картиной мира, а также многие годы практического опыта риторики в борьбе с софистами заставили Лукиана направить острие своего многогранного таланта на борьбу со всякой религией, мистикой, магией, суевериями. Его критика страдает тем же, чем страдает критика этих явлений в устах материалистов XVIII века, а именно непониманием социальных корней идеализма. Однако и того что он сделал с количественной точки зрения предостаточно. Лукиан чистой формальной логикой уничтожает веру и суеверие. Это база которую с таким увлечением изучали классики.

Интересные факты приводит искусствовед А. П. Каждан:

"Религиозные настроения широко распространились в это время: в литературе I—II вв. постоянно идет речь о сверхъестественном, о чудесах и чародеях, о волшебницах, которые превращают людей в животных или посылают с покойниками свои приказания в царство мертвых; в письмах той поры сплошь да рядом мы встретим упование на богов. Философы различных направлений обсуждали вопрос о загробном мире и бессмертии души. Люди жадно ожидали чуда; им казалось, что только чудо может спасти их от зол жизни. Вера в чудеса соединялась с наивной надеждой на то, что можно очиститься от скверны воздержанием, умеренностью в еде. "

"Современники не оценили Лукиана. В средние века его почти не вспоминали. Однако с началом Возрождения наступила пора признания и славы сатирика из Самосаты. Его читали, ему подражали немецкие гуманисты начала XVI в. Рейхлин, Гуттен (см. сочинители "Письма тёмных людей") и Эразм, которого друзья и враги называли вторым Лукианом. В Англии его произведения переводил на латинский язык Томас Мор, его хорошо знал Шекспир. Лукиана широко использовали Рабле и французские просветители XVIII в.; Вольтер даже писал о себе, что он стремится творить в манере Лукиана. Классики марксизма-ленинизма высоко ценили Лукиана. Молодой Маркс использовал его образы в полемике на страницах «Рейнской газеты» , а Энгельс называл Лукиана Вольтером классической древности; он считал лукиановские произведения одним из самых лучших источников истории первых христиан. В России Лукиана издавали и переводили, начиная с XVIII в. Первым его переводчиком на русский язык был М. В. Ломоносов: в «Риторике» он постоянно упоминает Лукиана, приводит отрывки из его сочинений...Г. Белинский причислял его к крупнейшим созидателям человеческой культуры, ставил в один ряд с Аристофаном и Колумбом. Много раз упоминает Лукиана в своих сочинениях и письмах А. И. Герцен, который, подобно Энгельсу, называл его «Вольтером той эпохи», считал одним из крупнейших талантов его времени, последним великим сатириком: «Хохотали до самого Лукиана, — пишет Герцен. — С IV столетия человечество перестало смеяться». При этом Герцен подчеркивает, что Лукиан вы- смеивал христианство. Интересовался Лукианом и поэт- демократ М. И. Михайлов, который перевел эпиграмму, приписываемую этому сатирику."

Нельзя не упомянуть также что Дени Дидро, Джонатан Свифт и Генрих Гейне тоже высоко ценили творчество Лукиана и он оказал на них своё благотворное влияние.

Занимателен отрывок из "Любитель лжи, или Невер", в котором Лукиан сравнивает суеверного, который делится своим суеверием с другим человеком, с бешеной собакой которая распространяет свою скверну. Лукиан непрерывно хохочет приводя один пример одиознее другого, но что ещё смешнее, что описываемые события и верования, заблуждения мысли, до ужаса имеют сходство с современностью так как нынче возрожден культ магов, астрологов и всевозможный кинематограф про оракулов и гадалок:

"И на меня твой рассказ, Тихиад, произвел такое же, приблизительно, действие. Говорят, бешенство и водобоязнь передаются людям не только через укус бешеной собаки: говорят, если человек, укушенный бешеной собакой, сам укусит кого-нибудь, этот укус имеет ту же силу, что и укус собаки, и вызывает также водобоязнь. Так и ты, укушенный в доме Евкрата множеством лжи, передал и мне этот укус..."

Критика христианства, конкретно в этом сборнике дана в талантливой работе "Александр, или Лжепророк".

Наиболее интересные и разгромные произведения направленные против религии, мифологии и суеверий следующие: "Разговоры богов", "Прометей", "Совет богов", "Зевс - трагик", "Зевс уличаемый", "Кронии", "Любитель лжи, или Невер", "О смерти Перегрина", "Александр, или Лжепророк".

Отличная книга которая не теряет своей актуальности в наши дни, когда гидра мракобесия вновь и вновь специально насаждается народным трдящимся массам. Ее интересно читать и в том смысле, что Лукиан раскрывает продолжение гомеровских по-басенок об эллинистических богах на новый, материалистический лад.